Казни Дьявольского Акра - [2]

Какая-то она странная, эта рука. Слишком большая. Пальцы чересчур длинные. И между костяшек растут черные волоски.

…где этот мальчик? ведь он – это я? или нет? Не люблю, когда меня разыгрывают…

Кожа вокруг запястья – красная, как будто натертая…

…наручники, пристегнутые к перилам крыльца, а вокруг бушует буря…

Теперь, когда я смог сесть, стало видно крышку стола. И на столе ничего нет.

Ни чашки с кофе, ни очков.

…он не вернется.

Но все-таки он возвращается, хоть это и невозможно. Вон он, на опушке леса. Мой дед. Шагает в высокой траве, сражаясь с ветром, бьющим прямо в лицо. Его желтый дождевик мелькает ярким пятном на фоне пальм. Капюшон натянут чуть не до самого носа – защищает глаза от жалящих струй дождя.

…что он там делает? почему не вернется в дом?..

Он останавливается. Смотрит под ноги. Разглядывает что-то, чего я не вижу: трава слишком высокая.

Я поднимаю руку. Окликаю его по имени.

Он выпрямляется, и только теперь я понимаю: с ним что-то не так. Он слишком худой. И походка слишком ровная для старика, страдающего артритом.

…потому что это не он.

Он бежит – ко мне, в сторону дома. К входу на веранду, где рваная сетка полощется и хлопает ветру.

…нет, не ветер ее порвал.

…какое же чудовище это сделало?

…жуткое, сгорбленное… гниющая кожа, черные глаза, извивающиеся языки…

Он открывает раздвижные двери и встает на пороге. И я понимаю, что успел вскочить на ноги, сам того не заметив.

– Ты кто такой? – спрашивает он негромко, но с напряжением в голосе.

И откидывает капюшон.

Передо мной мужчина средних лет. Подбородок острый – и особенно бросается в глаза из-за рыжей, аккуратно подстриженной бороды. Глаза не разглядеть за темными очками.

Стоять на ногах и видеть перед собой другого человека – это так странно, что я лишь краем сознания отмечаю другую странность: зачем ему солнечные очки в такую грозу?

Но я уже отвечаю ему, машинально:

– Якоб.

И только услышав себя, осознаю, что имя прозвучало неправильно.

– Я риелтор, – произносит он, и я сразу понимаю: врет. – Пришел закрыть окна от бури.

– Поздновато, – замечаю я.

Он переступает порог – медленно, словно пытаясь не вспугнуть настороженного зверька. Створки раздвижных дверей с шипением сходятся у него за спиной. Он окидывает взглядом контур, выжженный на полу, и снова переводит на меня глаза, скрытые за очками.

– Значит, это ты, – говорит он, и я невольно цепляюсь за край карточного стола, а человек подходит все ближе, стуча тяжелыми черными ботинками. – Джейкоб Портман.

Мое имя. Правильное, настоящее имя. Что-то выныривает с бульканьем из канавы, из темноты…

…жуткая пасть, раскрывшаяся среди клубящихся туч, громовым голосом произносит мое имя…

…девушка с черными как смоль волосами… такая красивая… рядом со мной, и я слышу ее крик…

– Думаю, ты знал одного моего приятеля, – говорит человек в темных очках. Улыбка его сочится ядом. – Он часто менял имена, но ты его знал как доктора Голана.

…жуткая пасть в облаках…

…женщина, корчащаяся в траве…

Образы врываются в мой разум – резко, без предупреждения. С трудом волоча ноги, отступаю, пока не чувствую, что уперся лопатками в стеклянную дверь. Человек в темных очках продолжает надвигаться и что-то достает из кармана. Какую-то черную коробочку с металлическими зубцами.

– Повернись спиной, – приказывает он.

Внезапно я понимаю, что все очень серьезно и надо защищаться. Я притворяюсь послушным и поднимаю руки, как будто показывая, что сдаюсь. Но как только он подходит достаточно близко, я с силой обрушиваю кулаки на его лицо.

Человек кричит. Темные очки отлетают в сторону, и я вижу его глаза – совершенно белые, как пара сваренных вкрутую яиц. Глаза убийцы. Я слышу громкий треск, и между зубцами черной коробочки, которую он держит в руке, проскакивает голубая искра.

Он бросается на меня.

Разряд тазера жалит меня сквозь рубашку и отбрасывает назад. Я влетаю спиной в стеклянную дверь. Почему-то она не разбивается.

Белоглазый уже сидит на мне верхом. Тазер посвистывает, перезаряжаясь для нового удара. Я пытаюсь сбросить с себя этого ужасного человека, но я сам еще не перезарядился до конца. Я все еще слишком слаб. Плечо и голова разрываются от боли.

Внезапно он дергается всем телом, испускает вопль и обмякает, а я чувствую, как по моей шее течет что-то теплое.

Это кровь. (Что, моя?)

Белоглазый хватается за что-то и начинает заваливаться набок. У этой штуки бронзовая рукоять, и она сантиметров на пятнадцать торчит из его шеи.

Позади него возникает странное темное пятно, живая тень. Она выбрасывает руку, хватает тяжелую дедушкину пепельницу и бьет белоглазого по голове. Тот испускает стон и падает. Из тени выступает девушка.

У девушки (я знал ее в Прошлом!) длинные черные волосы, спутанные и мокрые от дождя. Длинный черный плащ, весь в грязи. И бездонные черные глаза, расширенные от ужаса. Она всматривается мне в лицо, и в ее глазах вспыхивает узнавание.

Еще не все фрагменты мозаики встали на место, мысли по-прежнему мечутся между явью и бредом, но я понимаю, что происходит чудо. Чудо, что мы живы. Чудо, что мы здесь, а не в том, другом месте.

Боже мой.

Там было так ужасно, что у меня нет слов.