Казна Наполеона - [42]

Кинрю прихватил с собой из экипажа топор, о такой экипировке он еще в имении позаботился, чтобы быть, так сказать, во всеоружии. Иву он всю, несчастную, повырубил, душа самурайская. И сердце у него не дрогнуло! Однако никаких сокровищ мы в этом месте так и не нашли. И реку вброд, где было можно, несколько раз пролазили, но так ничего и не отыскали! Пришлось в усадьбу возвращаться не солоно хлебавши! Останавливались несколько раз в дороге, когда мне совсем худо делалось, и Кинрю перевязывал мне рану.

— Перепрятал Радевич сокровища! — сокрушался я, постанывая. — Не успели!

Японец меня утешал:

— Мы еще, Яков Андреевич, с вами свое возьмем!

Одна из лошадей захромала, и Кинрю заехал к кузнецу ее подковать, там бедную животину и оставив, так что до новой усадьбы нам пришлось добираться пешком по парковой центральной аллее. Я еле тащился на ослабевших ногах, поддерживаемый Кинрю. Приступы кашля настигали меня все чаще и чаще, видимо, из-за нашей безрассудной попытки найти сокровища. Я ведь заранее был уверен в неудаче этого предприятия, но ввязался в эту рискованную авантюру. И все-таки я никак не мог смириться с тем, что Радевич меня опередил, успокаивая себя тем, что я просто дал фору Радиону Михайловичу, и спуску ему в любом случае не будет.

Из беседки, увитой зеленью, раздавались громкие голоса, один женский, другой мужской. Они показались мне знакомыми. Я прислушался. Предчувствие подсказывало мне, что Варвара Николаевна в опасности. Говоря откровенно, за время своего пребывания в имении Радевича я успел привязаться к этой искренней доброй женщине, которая помимо своих прочих достоинств была еще и удивительно красива глубокой спокойной красотой. Надеюсь, что Мирины глаза никогда не увидят эти строки, или же мне несдобровать.

— Вы слишком много на себя берете! — вопил управляющий.

— Вы чудовище, — взволнованно отвечала Варя дрожащим голосом.

— Я заставлю вас замолчать! — рыкнул Демьян Ермолаевич, и мое ухо явственно различило звук звонкой пощечины. Кинрю подался вперед, но я его удержал, полагая, что эта сцена придаст Варваре Николаевне решимости и ускорит ход событий. Я заметил, что Варенька очаровала даже моего неприступного японца, считающего своей силой невозмутимость. Смутила-таки его провинциальная красавица.

Варвара Николаевна вылетела из беседки как ошпаренная. Ее лицо вспыхнуло и зарделось, как только она нас увидела. Она пробежала мимо, едва соприкоснувшись со мной рукавом шерстяного спенсера. Я шепнул ей:

— Решайтесь!

Она ничего не ответила и устремилась прочь легкими шагами. Ее юбка, украшенная по краю цветочной гирляндой, колыхалась в такт шагам, сметая росу с травы на своем пути.

Следом за ней из беседки выскочил управляющий. Шея его побагровела, жилки на лбу кровью налились, да и рыбьи глаза покраснели от ярости.

— Вы еще здесь? — выпалил он. — Я же сказал вам, чтобы вы убирались из имения. — Или русского языка не понимаете?

— По-моему, вы, уважаемый Демьян Ермолаевич, нарываетесь на неприятности. Вы забыли, что разговариваете с благородным человеком? О последствиях не беспокоитесь? Я ведь могу вас и того… нет, не к барьеру пригласить, а попросту арапником выдрать — выговорил я, стараясь сохранять свойственное мне в таких ситуациях ледяное спокойствие. Кинрю выступил чуть вперед, готовый в любую минуту броситься на обидчика. Я задумался на мгновение, с собой ли у него его редкостное кольцо со спицей. Не завидывал я нашему Демьяну Ермолаевичу!

Управляющий сразу поостыл, сник как-то. Плечи его ссутулились, от лица отхлынула краска. Понял, наверное, что лишнего хватил, через край разошелся. Радевича-то нету поблизости, защитить-то в случае чего некому! В уме у меня промелькнуло, что апоплексический удар в этот раз Демьяна Ермолаевича, по-видимому, не хватит!

— Завтра на рассвете мы уезжаем, — заверил я его.

— Всех благ! — поклонился Демьян Ермолаевич и пошел в сторону новой усадьбы.

— Что с Варей будем делать? — поинтересовался Кинрю, как только управляющий скрылся из вида.

— Я так думаю, выручать, — произнес я задумчиво. -Выезжаем этой же ночью. Варвару Николаевну я лично предупрежу.

— Ну, наконец-то, появились дельные мысли! — обрадовался японец. — Пойду кучера предупрежу, чтобы лошадей запрягал. Надеюсь, что кузнец уже закончил свою работу!

Чета управляющих проживала в отдельном домике, выстроенном вблизи новой усадьбы специально для Демьяна Ермолаевича. Однако я узнал от молоденькой горничной Насти, что около полугода назад Варенька отделилась от него и жила самостоятельно в одной из комнат на втором этаже хозяйского дома.

— Ох и шуму-то поначалу было! — восклицала она, делая огромные глазищи. — А потом ничего, буря-то улеглась, смирились Демьян Ермолаевич и не мешали вести супруге жизнь, сообразно ее желаниям.

Настя так и произнесла:

«Сообразно желаниям», старательно проговаривая неясные ей слова, очевидно, в недавнем прошлом подслушала барский разговор, надо полагать, не для ее ушей предназначенный.

Я осторожно постучал в дверь Варенькиной комнаты. Однако никто мне не ответил, шаги под дверью не раздались, никакое движение не нарушило мертвенной тишины. Я собрался было уйти, вообразив, что Варвара Николаевна отсутствует.