Казна Наполеона - [33]

— Мне кажется, — Кинрю продожал настаивать, — что ваша жизнь дороже.

— Я обещаю тебе, что буду осторожен. К тому же мне просто необходимо предпринять несколько шагов в имении, а ты, как только справишься со своим поручением, поспешишь мне на помощь!

И все-таки Кинрю согласился, хотя и с видимой неохотой.

— Оба письма вручишь из рук в руки оберкоменданту, -добавил я. — Второе он сам отправит в Лондон, передашь ему эту мою просьбу на словах.

— И он меня послушает?

— Не сомневайся, как только печать увидит, — заверил я своего Фому неверующего.

Наутро Кинрю уехал в Борисов, одолжив у управляющего старинный дормез, крытую дорожную карету.

— Почему ваш друг так быстро нас оставил? Не дождался Родиона Михайловича? — удивился Демьян Ермолаевич за завтраком.

Я пожал плечами:

— Дела неотложные, видимо. Он волен передо мною и не отчитываться.

— Ну, ну, конечно, — торопливо согласился он. — А все-таки как-то странно.

— Но господин Радевич тоже ведь дома не сидит, — заметил я, уплетая за обе щеки поджаристого цыпленка.

— О! — усмехнулась Варенька. — Он у нас еще тот вояжер!

— Правда? — оживился я. — А я, признаться, и не замечал за ним ранее этой склонности.

— Странная у вас какая-то дружба получается, — Демьян Ермолаевич подозрительно покосился в мою сторону.

— Видимся редко, — ответил я. — Болезнь эпохи.

— Да, — завистливо сказала Варвара Николаевна и вздохнула. — Родион Михайлович у нас все по заграницам, да по заграницам, — добавила она. — А я всю жизнь мечтала в Лондон поехать!

Я уточнил:

— Так господин Радевич в Лондоне?

— В Лондоне, — подтвердил Демьян Ермолаевич, сверкнув глазами на Вареньку, которая тут же потупилась и покраснела, из чего я заключил, что накануне с ней уже была проведена соответствующая случаю воспитательная беседа.

После завтрака я решил осмотреть имение, воспользовавшись отсутстием его неуловимого хозяина.

День выдался восхитительный, если не считать прохладного ветерка, который дул с самого утра, поэтому я набросил сюртук, так как все еще чувствовал себя простуженным.

— Яков Андреевич! — окликнул меня на веранде Демьян Ермолаевич. — Не составить ли вам компанию?

Я едва не поперхнулся от его любезного предложения.

— Не стоит, — ответил я ему. — Такое чудесное утро располагает к идиллическим размышлениям в романтическом одиночестве.

— Как знаете, — вздохнул управляющий. На мой взгляд, он согласился слишком легко, и я боялся, как бы Демьян Ермолаевич не увязался за мною следом. Однако мне показалось, что он не сделал такой попытки, видимо, сочтя ее тщетной.

Аллея, по обеим сторонам которой высились вековые дубы и клены с резными листьями, липа и молодой кустарник, вывела меня из дома прямо к хозяйственным постройкам, где у одного из амбаров я заприметил таинственную тень, которая быстро скрылась внутри. Естественно, у меня возникло прямо-таки непреодолимое желание проследить за этим загадочным привидением.

Я шагнул в раскрытую дверь, которая манила меня, подобно пасти удава. Чувствуя себя загипнотизированным кроликом, я подчинился интсинкту и в это самое мгновение едва не вскрикнул от ужаса. Холодная влажная рука тяжелым бременем легла на мое плечо.

— Яков Андреевич! — услышал я у самого уха. Очень медленно до моего затуманенного сознания стало доходить, что управляющий так и не отказался от своей блестящей идеи сопровождать меня во время прогулки.

— Демьян Ермолаевич! — воскликнул я, просто горя немилосердным желанием придушить его собственными руками. Тень, за которой я следил, разумеется, успела развеяться, я услышал, как скрипнула дверь с другого конца, где, видимо, располагался еще один, ранее незамеченный мною выход.

Управляющий рассмеялся, его нижняя губа отвратительно подрагивала.

— Представляете, — он едва не задыхался от смеха. -Я принял вас за вора. Вот уж действительно конфуз так конфуз! — воскликнул он.

Конфуз или не конфуз, а карты он мне и в самом деле попутал, словно заправский шулер.

— А что вам понадобилось в амбаре-то? — Демьян Ермолаевич прекратил смеяться и с любопытством уставился на меня, поглаживая пальцами подбородок, обросший едва заметной седоватой щетиной. В темноте я с трудом мог различать черты его неприятного мне лица. В воздухе отдавало плесенью.

— Прохлады захотелось, — ответил я и закашлялся.

— Это с вашим то здоровьем?! — удивился он и покачал головой с укором:

— Поостеречься бы надо, Яков Андреевич. Всякое ведь случится-то может! — добавил управлящий. — А то и беды не оберешься!

Я задумался: «Неужели угрожает?» Взглянул на него, лицо непрницаемое. О чем помышляет человек, и сам нечистый не разберет. Я впервые пожалел, что не послушался своего дракона. Верно японец говорил, только вот дело, увы, не терпит отлагательств, а так бы и на сажень его от себя не отпустил.

— Пожалуй, вы и правы, — согласился я. — Мне бы под плед, да настоечки хлебнуть.

Про себя я решил, что непременно вернусь сюда ближе к ночи, не сомневаясь, что события и дальше будут развиваться все в том же направлении.

— Оно и верно, — ответил Демьян Ермолаевич, не скрывая своей откровенной радости.

Выходя из амбара, я споткнулся о лопату, механически отметив в мыслях небрежность местных нерадивых рабоников, которые повсюду инструменты разбрасывают.