Казна Наполеона - [26]

Вошел Кинрю:

— А если нас заметит привратник?

— Я думаю, он давно уже спит мертвым сном, — легкомысленно отмахнулся я от него.

Кинрю не стал спорить, а только сделал задумчивое лицо и оставил меня изучать будуар предпологаемого убийцы в одиночестве. Однако я так ничего и не обнаружил в этом интимном помещении, куда, как я догадывался, Радевич и водил легковерную Татьяну.

Я покинул будуар и взялся за обыск зеркальных площадок на лестнице. Кинрю тем временем осматривал бельэтаж. Мне пришло в голову присоединиться к нему, и я поднялся на второй, парадный этаж особняка. Мы все перевернули вверх дном, но так ничего и не обнаружили. Дело осложнялось еще и тем, что, в общем-то, ни один из нас даже смутно не представлял, чего же он ищет. Но чем не шутит лукавый?!

— Не может быть, чтобы мы ничего не нашли, чего-нибудь, что доказывало бы, что Радевич — преступник! — Я просто негодовал.

— Если ваши предположения верны, — уверил Кинрю, -Мы обязательно, что-нибудь отыщем. А если — нет, то… -он развел руками. Я вспомнил, что в скором времени Кутузов потребует от меня отчета, и вздохнул.

— Не расстраивайтесь, — Кинрю не привык к тому, чтобы я терял надежду. — Вы обязательно что-нибудь придумаете!

Мне бы его уверенность!

Я с новыми силами ринулся обыскивать особняк. В итоге в доме не осталось ни одного нетронутого места. Мы осмотрели четыре спальни, библиотеку, столовую, комнату для прислуги, которая, к нашему счастью, пустовала. Видимо, хозяин, ввиду своего отсутствия, отправил всех девушек и лакеев в свое заглазное имение, в котором не жил. Проверили парадный зал и гостиную. Оставался только флигель с привратником, но туда заглянуть я все-таки не осмелился.

Я присел на диван, чтобы передохнуть. Кинрю пристроился рядом, почитывая «Сенатские ведомости», которые взял со стола. Уродливый грифон — теперь он и мне казался уродливым -смотрел на меня своими пустыми глазницами. Вид у него был какой-то неестественный. Я подошел поближе и поднес к скульптуре свечу. Мне показалось, что от львиного туловища немного отходит голова.

— Боже мой! — воскликнул я, слегка надавив на мраморное оперение.

Кинрю взглянул на меня, как на умалишенного. Он словно дивился моему новому религиозному обращению, а я тем временем отвернул грифону голову, поставил ее на стол и порылся во львином чреве, нащупав сложенный вчетверо лист вощеной бумаги.

— Что там?! — черные глаза Юкио Хацуми из щелочек превратились в блюдца.

— Еще не знаю, но, по-моему, — я, подобно бывалому акушеру, извлек находку на свет, — какая-то карта.

— А при чем здесь графиня Картышева? — изумился Кинрю.

— Я и сам бы хотел узнать ответ на этот вопрос, -промолвил я. — Не мешало бы глянуть на эту карту.

Кинрю поднес свечу поближе ко мне, и мы устроились с ним за круглым столиком красного дерева изучать обнаруженную мною карту. Я развернул ее и положил таким образом, чтобы на нее падало как можно больше света.

— Кажется, это план переправы через Березину, — догадался я. — Час от часу не легче! А я-то, наивный, считал, что война закончилась.

— Яков, а вы ничего не путаете? — засомневался Кинрю. — Речь действительно идет о Наполеоне?

— Да, я уверен! — воскликнул я. — Смотри, вот обозначена дорога в Борисов, — я ткнул пальцем в то место плана, где была проведена жирная линия. — А вот, под стрелочкой, явственная подпись: «Березина»

Кинрю все еще продолжал смотреть на меня с недоверием.

Я продрлжал стоять на своем:

— Да я же там был и прекрасно ориентируюсь на местности!

— А это что? — Кинрю указал на латинскую букву C.

— Дай-ка прикинуть, по-моему, это как раз мосты, по которым шла переправа французской армии. Здесь и широта реки указана. Вот, гляди — двадцать три сажени.

— А что означают прописные ab? — спросил японец, ткнув пальцем с коротко остриженным ногтем на пунктирную линию, в центре которой стояла жирная буква D.

— Смотри внимательнее, — велел я ему. — Здесь же подписано. Летняя дорога вброд через реку. Тут и промеры указаны: глубина реки в этом месте два с половиной аршина, — добавил я и присвистнул: — Занятно! Видел бы ты, Кинрю, что здесь творилось 12 ноября 1812 года! В этот-то день Наполеон как раз со своей армией к Березине подошел, следом его Кутузов преследовал. Да нет, не тот! — усмехнулся я, заметив каким выразительным взглядом окинул меня Кинрю, и продолжил:

— Витгенштейн ему путь с севера преградил, а Чичагов еще 9 ноября занял Борисов. Ситуация для французов усугублялась тем, что река, уже давно замерзшая, снова вскрылась после двухдневной оттепели, и ледоход мешал наводить мосты. Но Бонапарт нашел выход и здесь.

— И какой же? — Кинрю выглядел и в самом деле заинтригованным, его черные хитрые глазки зажглись интересом.

— Вот! — Я показал на плане еще одну жирную букву А, обведенную пунктиром. — Читай! — На карте было написано: «Деревня Студенка в 12 верстах от Гор. Борисова; сожжена». Похоже, что именно о ней мне успела сообщить мадемуазель Камилла незадолго до гибели. Здесь Наполеон мосты и построил, дезориентировав Чичагова, а потом переправил боеспособные части на правый берег, откуда с тяжелыми боями к Вильно ушел.