Казнь за разглашение - [22]

— По какому поводу пьем?

— А без всякого повода! За мир, за родину, за урожай!

Лилечка развернула шоколадку, корректорши достали из стола стаканы и печенье. Берестов откупорил коньяк и принялся откручивать пробку от шампанского.

— Коллектив звать? — спросила Лилечка.

— Сами придут, — ответил Берестов.

И точно, не успел он хлопнуть пробкой и разлить по стаканам шампанское, как в к орректорскую начали заглядывать коллеги с одним и тем же вопросом: «Что происходит?»

Берестов каждому терпеливо отвечал, что вчера всех предупреждал о предстоящей гулянке и намекал открытым текстом, чтобы каждый был не только готов морально, но и имел при себе что-нибудь существенное, лучше армянского разлива.

— Ах да! — били себя по лбу коллеги и, вздохнув, отправлялись за стаканами.

Лилечка изящно восседала на стуле нога на ногу, а Берестов напротив неё на столе, вальяжно облокотившись на книжную полку. Она потягивала шампанское, а он коньяк. Можно было наслаждаться и вкусом коньяка, и видом Лилечки, и той специфической легкостью, которая наступает после сваленного с плеч материала. Расслабуха!

Коллеги прибывали. Все входили, и никто не выходил. Берестов взял на себя обязанность Диониса: наливал вновь прибывшим коньяк и шампанское. Некоторым даже и то и другое в один стакан. Коллеги не замечали, озабоченные незаконченными заметками, а Лилечка едва сдерживала смех. Ее глазки блестели, губки горели, щечки все более розовели. К тому же запах, исходивший от нее, все более заполнял эту тесную корректорскую.

Гул по мере опустошения бутылок возрастал, привлекая внимание уже не только братьев репортеров, но и бухгалтеров с компьютерщиками.

— Тише! — прикладывала палец к губам Юля. — Топоров услышит. А нам ещё столько вычитывать. Боже мой! Куда вы пишете?

Коллеги на минуту переходили на полушепот, затем опять начинали галдеть. Было уютно и приятно находиться среди журналистской братии, слушать галиматью про их материалы и встречаться глазами с Лилечкой. «Сегодня она просто необыкновенна, — отмечал про себя Берестов. — Пантера чистой воды! Интересно, согласится она пойти в ресторан?»

Наконец в корректорскую заглянул Топоров. Все стаканы с бутылками молниеносно исчезли куда-то под столы.

— Что здесь происходит? — задал он тот же бессмысленный вопрос, что и все, не блеснув остротой мысли.

— Обсуждаем, что давать на первую полосу! — произнес Берестов, оглушенный внезапно наступившей тишиной.

— И при этом пьем вино?

— Почему вино? Коньяк! — улыбнулся журналист, поднимая свой стакан на высоту бокала пьющего за дам гусара. — Тебе налить?

Топоров отпрянул от двери. Отрицательно мотнул головой и исчез. Журналюги тут же вспомнили о своих недописанных материалах и стали расходиться по местам. Через пять минут в корректорской остались те, кто начинал: Берестов с Лилечкой и Юля с Ингой. Последние снова уткнулись в отпечатанные полосы, а Берестов с Лилечкой встретились глазами.

— Вы должны вынести из редакции бутылки, — сказала она.

— Через окно? — переспросил Берестов.

Юля с Ингой тревожно подняли головы и посмотре ли в окно. Внизу по Солянке несся поток машин и между ними сновали пешеходы.

— Лучше Авекяну под стол.

Лилечка стрельнула своими синими глазками и покинула корректорскую. Берестов сложил бутылки в полиэтиленовый пакет и отнес их в мусорку на второй этаж. Когда он поднялся в редакцию, Лилечки уже не было ни на лестнице, ни в отделе.

— Иванова ушла домой, — сказала секретарша Оля.

Берестов схватил сумку и кинулся на выход. Нагнав Лилечку в переходе, сказал, что пустые бутылки, по её желанию, поставил под стол редактору. Лилечка рассмеялась, и они пошли вместе.

Несмотря на девятый час, было несколько душновато, однако не смертельно. Парочка направилась в сторону Красной площади.

— Вы сдали что-нибудь сегодня? — спросила она.

— Суперматериал! Подозреваю, что он наделает большой переполох.

— Среди домохозяек?

— Нет. Он привлечет внимание совсем иных кругов. Более узких и менее болтливых. А ты сегодня чем порадовала Топорова? Новым прогнозом по ТВЦ?

— Разве это не интересно?

— Абсолютно! Вся это конкурсная возня среди телекомпаний затеяна для того, чтобы показать Лужкову его место в нынешнем раскладе. Власть Путина не может быть полноценной без абсолютной власти над Лужковым. Я даже подозреваю, что с этой целью Россию и поделили на семь частей. Ослабление влияния московского мэра того стоит. Поставить над известным политиком никому не известного полковника КГБ — до этого нужно додуматься.

— Для Лужкова это унизительно?

— При чем здесь унизительно? Я же тебе говорил, что идет новый передел собственности. В руках столичного мэра сосредоточено более четверти всей российской промышленности. Одна только Москва дает в российский бюджет сорок процентов налогов. Ты понимаешь, какая финансовая сила сосредоточена в руках Лужкова? А ты говоришь — унизительно. Цель кремлевских деятелей не унизить Лужкова, а перехватить финансовые потоки столицы! Только ради этого и поставили над московским мэром Полтавченко.

— А при чем здесь ТВЦ?

— Видимо, при том, что процесс передела проходит не столь блестяще, как ожидали в Кремле. Лужков ещё достаточно силен и может позволить себе взбрыкнуть.