Казнь на Вестминстерском мосту - [3]

— Ты прикасалась к нему?

— Нет! Я же не воровка!

— Ты уверена, что больше никого не видела? Тех, кто шел бы домой? Или торговцев?

— А что им продавать в такой час?

— Горячие пироги, цветы, сэндвичи…

— Нет, не видала. Только один кэб проехал, не останавливаясь. Но я его не убивала. Богом клянусь, он был мертв, када я подошла. Да и с какого перепугу мне его убивать? Я же не сумасшедшая!

Питт верил ей. Хетти была обычной проституткой, такой же, как бессчетное количество других девушек, которые в лето господне тысяча восемьсот восемьдесят восьмое зарабатывали этим ремеслом себе на пропитание. Может быть, она мелкая воровка, а может, и нет; может быть, она подцепит нехорошую болезнь и умрет молодой. Но она не будет убивать на улице потенциального клиента.

— Продиктуй констеблю свои имя, фамилию и адрес, — сказал ей Питт. — И не пытайся соврать, Хетти. Если нам придется искать тебя, это сильно повредит твоему бизнесу.

Хетти сердито зыркнула на него, повернулась и пошла к констеблю. Она опять оступилась, но на этот раз удержалась на ногах и зашагала дальше, еще выше вскинув голову.

Томас поговорил с остальными, но никто ничего не видел, так как все прибежали на крик Хетти. Больше тут делать было нечего, и инспектор подал знак труповозке, ожидавшей у въезда на мост, что можно забрать тело. При осмотре кашне Питт отметил, что узел обычный, такой, какой завязывают машинально: один конец вокруг другого, потом еще раз. Под весом мужчины узел затянулся настолько сильно, что его невозможно было развязать. Инспектор наблюдал, как кашне перерезали ножом и опустили тело, затем осторожно погрузили его в экипаж. Труповозка тронулась с места — черная тень в круге света, — прогрохотала через мост, у огромной статуи Боудикки на колеснице, запряженной великолепными конями, свернула направо, на набережную Виктории, а потом вообще исчезла из виду. Питт вернулся к констеблю и недавно прибывшему еще одному облаченному в форму представителю правоохранительных органов.

Настал тот этап, который Томас ненавидел сильнее прочих, — кроме, возможно, последнего, когда разрозненные детали складываются в логическую цепочку, когда приходит понимание душевных страстей и сердечных мучений, приведших к трагедии. Сейчас ему предстоит сообщить о случившемся семье. Он будет наблюдать, как они воспримут шокирующее известие и в чем выразится их скорбь, и, отстраняясь от их слов, жестов и бурных эмоций, искать нечто, что скажет ему о многом. Часто это открывало ему чью-то боль или тайну, чей-то секрет, не имевший отношения к преступлению, чей-то подлый поступок или чье-то проявление слабости, ради сокрытия которых человек был готов лгать.

Выяснить, что сэр Локвуд Гамильтон живет в номере семнадцать по Роял-стрит, в полумиле от моста, в доме, выходящем окнами на сады Ламбет-пэлэс, в официальной лондонской резиденции архиепископа Кентерберийского, оказалось нетрудно.

Ловить кэб Томас не стал, короткая прогулка в ясную весеннюю ночь обещала быть приятной — наверняка Локвуд Гамильтон подумал точно также, когда вышел из парламента. К тому же будет время для размышлений.

Десять минут спустя инспектор уже стоял на крыльце и стучал медным кольцом по изящной двери красного дерева. Он выждал несколько секунд, затем постучал снова. Сначала свет зажегся где-то в мансарде, потом на втором этаже и наконец в холле. Дверь открылась, и перед Томасом предстал заспанный дворецкий в наспех накинутой куртке. Он, хлопая глазами, уставился на Питта, но, увидев совершенно чужого человека, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой.

— Инспектор Томас Питт, участок на Боу-стрит, — быстро заговорил Томас. — Можно мне войти?

Дворецкий почувствовал в тоне Питта то ли некую торжественность, то ли намек на сожаление, и его раздражение тут же улетучилось.

— Что-то произошло? Несчастный случай?

— Боюсь, все гораздо печальнее, — ответил Питт, проходя за ним в дом. — Сэр Локвуд Гамильтон мертв. Я предпочел бы не вдаваться в детали, если бы мог, но завтра новость появится во всех утренних газетах, поэтому будет лучше заранее подготовить леди Гамильтон и других членов семьи.

— Ох… — Дворецкий сглотнул. Однако за это короткое мгновение он успел взять себя в руки, хотя в его мозгу и пронеслись все ужасы, которые свалятся на семью, скандалы и бесчестие. Он расправил плечи, важно посмотрел на Питта и ровным, почти нормальным голосом спросил: — Что произошло?

— Сожалею, но его убили. На Вестминстерском мосту.

— Вы хотите сказать… его сбросили в реку? — На лице дворецкого отразилось сомнение, как будто сама идея была слишком абсурдной, чтобы в нее поверить.

— Нет. — Томас сделал глубокий вдох. — На него напали с бритвой или с ножом. Сожалею. Все произошло очень быстро, в мгновение ока, и он почти ничего не почувствовал. Думаю, будет лучше, если вы позовете камеристку леди Гамильтон и велите ей приготовить для госпожи какое-нибудь укрепляющее средство, травяной чай или что-нибудь в этом роде.

— Да-да, сэр, конечно.

Дворецкий проводил Питта в переднюю, где в камине еще тлели угли, и отправился исполнять свою печальную задачу. Инспектор включил газовые лампы и сел.