Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма - [108]

Аскольд открыл своего рода моральный ящик Пандоры, который я, пока жил в Москве, уже не смог для себя закрыть. Он сделал окружающую нас действительность простой и очевидной, показав, что то, что мы принимали в России за признаки капитализма, наши сообщества отбросили еще сто лет тому назад как нечто несправедливое. Это усложнило мне поиск разумных объяснений российских крайностей. Например, в субботу мы с Робертой оказались в Санкт-Петербурге на праздновании сорокалетия одного из представителей ОСО, которое отмечалось в зале дворца XIX века, где стены и пол были изготовлены из тридцати разновидностей итальянского мрамора. Дворец освещался сотнями восковых свечей, музыканты нежно перебирали струны золоченых арф, пока одетый в белые перчатки обслуживающий банкет персонал разносил серебряные тарелки с блинами и икрой. А уже в понедельник я с трудом пробирался через грязь подмерзших полей к коллективной ферме крупного рогатого скота, чтобы побеседовать с беззубыми крестьянами, которые шесть месяцев не получали зарплату.

Конечно, я все еще хотел иметь ту самую яхту и продолжал живо интересоваться делами Роберты. Сделка по сахарному заводу продвигалась успешно, но ее проекту по строительству гостиницы «Хилтон» в Санкт-Петербурге кто-то постоянно ставил палки в колеса. Строительство таможенного терминала под Москвой началось, как это ни удивительно, в плановые сроки, и Роберта таскала меня туда, чтобы с удовлетворением посмотреть на работу экскаваторов, бульдозеров и бетономешалок. Генеральный подрядчик – хитрый азербайджанец, всегда имевший при себе несколько тысяч долларов, был привлечен к строительству терминала как миноритарный партнер проекта. Однако это не останавливало его в попытках увеличить стоимость строительства против ранее согласованных лимитов, и Роберте приходилось тратить много времени на борьбу с ним по этому поводу.

Строительство в России таило в себе множество сюрпризов. Один из них заключался в привлечении ОСО для обеспечения бесплатной аренды роскошных офисов, построенных по последним европейским стандартам для скупого и цепкого таможенного бюро России. Разумеется, это обернулось обычной для России практикой введения некоторого скрытого налога на западных инвесторов. Это была только одна из многих причин, по которым подавляющее большинство иностранцев уклонялись от прямого инвестирования. Как мне стало известно, Федеральная страховая корпорация депозитов США также требовала включения местных партнеров в перечень факторов риска для инвестиций в той части мира, где нет эффективной судебной системы для разрешения возникающих споров. И местные партнеры – типы, обладавшие нужными связями или достаточным количеством наличных денег для проведения достойной сделки, рано или поздно превращались в людей, с которыми вы не хотели бы иметь дело.

Партнеры Роберты по строительству таможенного терминала не были исключением из этого правила. Один был действующим генералом ФАПСИ – электронного всевидящего ока прежнего КГБ и аналога нынешнего американского Агентства национальной безопасности (АНБ). Другой был отставным полковником МВД, в прошлом инспектором системы ГУЛАГ, который провел свою жизнь, проверяя работу исправительных лагерей и заключенных, работавших на алмазных шахтах Сибири.

В этой сделке ОСО финансировало строительство. Генерал КГБ обеспечил землю около завода, которым он руководил, где изготавливались различная шпионская аппаратура и компоненты для разведывательных спутников, да и те самые мобильные телефоны с шифратором, которые продавались в розницу по семнадцать тысяч долларов. Полковник МВД обеспечивал силовую и юридическую поддержку проекта, чтобы защититься от нападок со стороны организованной преступности, особенно от чеченцев, которые контролировали этот удаленный пригород Москвы и брали от пятнадцати до двадцати пяти процентов от доходов любого находившегося там предприятия. Не беря в расчет официальную охрану, описанная выше защита предприятия в России называлась «крышей», без которой никакой бизнес в стране был невозможен.

Методы работы такой крыши мне объяснил один ненормальный канадец по имени Дуг Стиле. В Москве каждый знал Стиле как владельца двух диких ночных клубов «Голодная утка» и «Честерфилдс», а также как человека, который, как говорят, стремился к смерти. Стиле самым жестким образом познал на себе, что такое «крыша». Его первым предприятием в Москве был популярный паб «Оленья голова. Бар и гриль». Он открыл его в 1993 году, когда Москва была еще кулинарной целиной, фирменные «крылышки» буйвола в его пабе имели огромный успех, привлекая внимание приехавших иностранцев и российских бизнесменов, а также действовавшую в этом районе чеченскую банду, которая потребовала свою долю прибыли. Стиле не захотел иметь дело с чеченцами и начал искать крышу.

– Я провел переговоры с несколькими бандитскими шайками, – рассказывал он. – Некоторые из них даже советовались с представителями западных предприятий, которых «крышевали». Все переговоры происходили на весьма профессиональном уровне.

В результате Стиле остановился на местной группе из лиц славянского происхождения, возглавляемой старым и морщинистым «вором в законе» – так в уголовном мире называли авторитетов, коронованных еще в советских тюрьмах для разрешения споров между преступниками. Сделка была заключена под рюмку водки и церемониальный обмен стодолларовыми купюрами, что в уголовном мире было равнозначно подписанию официального контракта.