Каждый выбирает - [48]

Человек — сложное и непредсказуемое существо. У Жана Мерсье может оказаться какая-нибудь причина, препятствующая исполнению обязанностей Главного королевского советника. И что тогда? Король делает предложение и получает отказ? Такое разве что в кошмарном сне почудится.

Кто-нибудь задумывался над вопросом, почему так нелегко воспитать в себе естественное и необходимое умение вовремя и к месту сказать твердое «нет»? Почему возразить всегда труднее, чем согласиться? Кто задумывался, тот знает: потому, что для любого человека немного оскорбительно получить отказ даже на самую незначительную просьбу.

А то, что можно обычному человеку, для Их Величества часто совершенно недопустимо. Сначала вежливый отрицательный ответ, затем еще какая-нибудь невнимательность к королевской персоне, а там, того и гляди, зашатаются сами устои государственности. Нет, король имеет право лично делать только те предложения, от которых невозможно отказаться.

— Я все понял, — устало произнес Олмир, прерывая Краева, — поступайте как считаете нужным, разводите свою бюрократию дальше. Да сядьте, пожалуйста.

— Это не бюрократия, а единственно правильный порядок ведения дел! — упорствовал канцлер, усаживаясь поудобнее. Все, что касалось планирования мероприятий с участием главы королевского Дома, он считал своей епархией и до последнего вздоха отстаивал свою точку зрения (конечно, если не слышал от короля противоположного мнения).

Махнув ему рукой в знак согласия, Олмир обратился к Ламарку:

— Нашли, кто убил Рагозу?

Канцлер с секретарем напряглись, обратившись в слух.

— На данный момент у нас остался единственный… подозреваемый. Сейчас завершается работа по сбору… косвенных доказательств его вины.

— Почему косвенных? — поинтересовался Октябрьский.

— Потому что свидетелей совершения преступления нет. Отсутствуют и прямые технические доказательства — теле- и аудиозаписи.

— Вы можете назвать имя?

— Могу, но… пока мне не хочется это делать.

— Все-таки назовите, — настаивал секретарь.

Олмир вдруг ясно осознал, что за имя не решается произнести Ламарк, и поспешно сказал:

— Не надо имен. Я подожду, пока вы не подберете убедительные доказательства. Так… я просил проверить сообщение Вари Мирковой насчет устройства Храма.

— Работа началась. Первые результаты будут через день-другой.

— Рагоза, кстати, давно обещал мне развернутую сводку по родиниловской школе прорицателей. Где она?

— Вероятно, она также находилась среди похищенных бумаг. Я могу устно доложить эти сведения, — сказал Ламарк, неотрывно глядя на секретаря. Тот зябко поежился.

— Рассказывайте, — распорядился Олмир. Обратил внимание на предостерегающий кашель канцлера и спросил: — Ваша Светлость, вы что-то хотите сообщить?

— Да, Ваше Величество. Видите ли, к секретным сведениям в полном объеме в Вашем Доме допущены только Вы и я, Ваш покорный слуга. Граф Леон Октябрьский имеет право знакомиться со всеми материалами, кроме проходящих по линии разведывательной службы.

— Понятно.

Многие знания порождают многие печали, говорили в древности. Стараниями Кокроши и Шерлока, начальника Тайной службы, Олмир прочно усвоил, что не зря устанавливаются всевозможные препоны на пути конфиденциальной информации. И дело здесь не только в недоверии к кому бы то ни было. Даже если ты имеешь право знать что-то секретное, далеко не всегда полезно этим правом пользоваться. Скажем, король мог потешить свое любопытство и узнать истинные имена всех тайных агентов и королевских осведомителей. А что дальше? Всегда и везде контролировать себя, следить за каждым словом, дабы ненароком не проговориться кому не следует?

Леон Октябрьский встал, намереваясь выйти, но канцлер остановил его.

— Ваше Величество, — попросил он, — отложите, пожалуйста, беседу с Ламарком. Приближается час обеда, и Вам необходимо как следует подготовиться к предстоящему трудному разговору. Уникальный случай: на завтрашние торжества в Мифополь прибыло большинство старейшин пионерских поселков Южного полушария, и нам удалось одновременно пригласить их всех во дворец. Речь пойдет о сохранении сельвы.

Олмир невольно простонал про себя. Формы жизни, принесенные сюда человеком, безудержно размножались, завоевывая новые и новые жизненные пространства. Все бы ничего, но «сельва», лес, изначально существовавший на планете, благотворно влиял на климат. Благодаря ему на Ремите не наблюдались быстрые колебания температуры и сильные ветры, высокая влажность или неприятная сухость. Летом не было обессиливающей жары, а зимой суровых холодов. Для поддержания комфортных условий проживания экологи стремились сохранить как можно больше площадей, занятых сельвой. А жители первопроходческих поселков, практически затерянных на необъятных просторах заповедных материков, порой неоправданно далеко заходили в покорении «дикой», чуждой человеку природы. Убеждать их проявлять сдержанность было неимоверно сложно.

— Ладно, — сказал Олмир, — давайте сейчас займемся экологией. Но сразу после обеда я жду обещанной разведсводки.

— Как Вам будет угодно, Ваше Величество, — ответил Ламарк, вставая.

— Еще один маленький вопросик, — сказал канцлер, также вставая, — срочной аудиенции с Вами весьма… э… настойчиво… э… добивается Первая фрейлина.