Каждый выбирает - [36]

Не получив внятных объяснений целей приезда Кунтуэского в Мифополь, Олмир, повинуясь минутному порыву, распорядился пригласить Шамона для беседы. Подобные приглашения передавались обычно в виде просьбы, но всеми ремитцами считались прямым приказом, который неукоснительно следует исполнить. Шамон, правда, не был его подданным, но по всем неписаным правилам также не должен был проигнорировать королевское приглашение.

В зал заседаний Олмир вошел, как положено, после прочих членов Коронного Совета. Поздоровался и предложил рассаживаться. Сам он занял свое место первым. Считалось, что все члены Совета имеют одинаковые права при обсуждении вопросов и принятии решений. Однако король, как говорится, и здесь был равнее равных: и сидел чуть повыше, и всегда председательствовал.

Вторым уселся Георгий Пятнадцатый. Казалось, что он спал на ходу, но Олмир знал, что вид герцога Цезийского обманчив. Внутренне Жора был необычайно собран, все видел, все подмечал. Он и раньше-то, в раннем детстве, особо не выказывал эмоций, а после возвращения из небытия к нормальной жизни стал временами походить вообще на бесчувственного робота.

Тихо прокралась к своему месту Зоя, герцогиня Луонская. Голова ее была низко опущена, и у Олмира защемило сердце. Что случилось? Ну почему он не поговорил с ней раньше, до заседания!

Юлианна Кунтуэская, совершая массу ненужных движений, усаживалась долго и обстоятельно, привлекая всеобщее внимание. Вслед за ней по-деловому быстро сел Аполлон Шойский. Таким образом, главы Больших Домов или их полномочные представители заняли свои места. На этом обязательная последовательность рассадки завершилась. Остальные члены Коронного Совета подошли к креслам фактически одновременно. Среди них были: Предводитель Дворянского собрания граф Адольф Бюлов, отец Селены, и Председатель Академии наук Ремиты граф Леопольд Мирков, отец Варвары, а также министр экономики, Главный врач, Председатель профсоюза творческих работников, от Коллегии Служителей — Иона Фара.

Все одиннадцать членов Коронного Совета сидели за абсолютно круглым столом на одинаковом расстоянии друг от друга. Позади них теснились на маленьких неудобных стульях сопровождающие и помощники, задачей которых являлась выдача патронам нужных по ходу заседания справок и подсказок, а то и просто оказание моральной поддержки. Сразу за Зоей могучим утесом застыл Антон Благов. Он-то к чему здесь?

Поразмышлять, почему потенциальный бунтовщик оказался в числе ближайших помощников герцогини Луонской, Олмир не смог. Загорелся сигнал, указывающий, что все происходящее транслируется по телевидению. Перед Олмиром появились два экранчика, на одном из которых выдавались справочные материалы, на другом — подсказки по порядку ведения заседания. Другие члены Коронного Совета могли пользоваться только одним своим экраном.

— Итак, — начал Олмир, — очередное заседание Совета прошу считать открытым. Надеюсь, что все ознакомлены с повесткой дня. В свете последних событий я предлагаю внести в нее следующее дополнение. До вас, вероятно, дошла информация о вопиющем преступлении — убийстве начальника королевской Службы безопасности бароне Рагозе. Я предлагаю перед началом заседания почтить его память минутой молчания. Ни у кого нет возражений? Прошу всех встать.

Как все-таки меняет людей одна только мысль о том, что на него направлено множество глаз, подумал Олмир. Присутствующие расправили плечи и стали какими-то заторможенными. Вот что значит — быть «в прямом эфире». Заседания Коронного Совета всегда транслировались на всю планету по нескольким телевизионным каналам. Весьма обязывающе, но ничего не поделаешь — таковы непреложные требования Галактического Содружества.

Одним из фундаментальных законов, выстраданных человечеством тысячелетиями политических неурядиц — от легкого недоумения народа по поводу действий своих правителей до тотальных гражданских войн, — был Закон о свободе информации. Он гласил: каждый человек имеет право знать все, обо всем и из первых рук. Человеческие общины, входящие в Галактическое Содружество, обязаны были неукоснительно следовать этому простому требованию. Однако сколько неудобств причиняло оно любой властной структуре! Сколько способов придумывалось, чтобы приглушить нездоровое любопытство тех, кому не положено было про что-то знать. В каждой социально значимой профессиональной сфере — медицине, педагогике и прочих — заводился свой, особый язык, понятный только посвященным, и приходилось долго учиться, чтобы освоить его. Для затруднения поиска информации в компьютерных базах данных создавались фантастические по сложности каталоги. Чего греха таить, изменилась культура написания учебной и справочной литературы. И, наконец, стало считаться неприличным задавать прямые вопросы, на которые ваш собеседник не желал бы откровенно отвечать. Так всегда: где-то что-то находишь, а в другом месте много больше теряешь.

Прямая трансляция заседаний Коронного Совета влекла еще одно существенное неудобство: приходилось думать не только о сути обсуждаемых вопросов, но и о том, как ты выглядишь «со стороны». Каждому из присутствующих хотелось блеснуть перед невидимой, но огромной аудиторией исключительным обаянием и благородством манер, умением грамотно и красиво говорить, четко мыслить и прочими положительными качествами. Естественно: герцог, а тем более король, во всем должен быть примером для подражания своим подданным.