Скрупулезное обследование Варвары не выявило никаких подозрительных отклонений. Профессор Макгорн потребовал, чтобы во дворец немедленно был доставлен Аполлон Шойский, и провел его ментоскопирование. Вновь не обнаружилось ничего, отличного от нормы.
Варвара закатила настоящую истерику.
— Ну я же все видела своими глазами! Почему вы мне не верите? Когда и кого я обманывала? — она, казалось, от негодования лишилась сил и передвигалась с великим трудом. — Ну было же!!
Подвернувшийся ей под руку Ван вызвал новую волну причитаний, получил несколько затрещин и с позором бежал прочь. Олмир отвел Варвару в свой кабинет, заставил выпить стакан холодной воды. Наконец-то девочка начала успокаиваться.
— Никогда бы ни подумала, что окажусь в подобной ситуации, — с улыбкой сквозь слезы произнесла она. — Я ведь и в самом деле говорю правду, а мне никто не верит.
— Почему ты так думаешь? — как можно спокойнее сказал Олмир. — Повторю еще раз: я тебе верю. Профессор Макгорн — тоже. Да, считай, никто не сомневается в твоих словах.
— Тогда почему никто ничего не делает?
— Начнем с того, что родиниловский Храм функционирует уже не один год. Закроем мы его сегодня или на день-два позже — разницы почти никакой. Это первое. Второе заключается в том, что не могу я по своей прихоти или со слов одного человека — даже тебя! — идти на столь кардинальные меры, как запрет какой-либо общественной организации. Утром сегодня, кстати, у меня состоялся разговор с Родом. Я понял, что являюсь ярым противником их мировоззрения. Тем не менее, у меня нет ни права, ни желания чинить им какие-нибудь препоны.
— Почему?
— Да потому что я не каменноугольный деспот, а просвещенный монарх. Я знаю, что общество тем сильнее, чем разнообразнее взгляды на жизнь различных его представителей.
— Хорошо, а если бы тебе очень захотелось?
— Боюсь, ты неправильно представляешь себе государственное устройство. Чем более высокую должность занимает человек, тем большей ответственностью он облечен, тем обстоятельнее должен продумывать каждый свой шаг. Часто я чувствую себя словно спеленатым по рукам и ногам всевозможными законами, требованиями этикета, обычаями или просто какими-то условностями. Без преувеличения можно сказать, что я самый несвободный человек на Ремите. Вон, Юлианна заперлась на год в своем Шере — и ничего, все решили, что у нее есть на это право. Ван захотел построить яхту и отправиться на ней в кругосветное путешествие — и сконструировал, на днях поплывет куда глаза глядят. А я в это время буду сидеть в этом кабинете и читать все новые и новые бумаги.
Убедительно говорил Олмир, а самого передергивало: неужели прав был все-таки Род, когда в утреннем разговоре утверждал, что ход событий не зависит от воли, от желаний человека? Засасывают его в гибельную пучину различные обстоятельства, окружающие люди и выполняемые обязанности, не дозволяя даже вздохнуть свободно.
— Но к тебе все относятся с таким почетом…
— Может быть. Но взамен каждый день мне приходится решать столько дел, что я вообще не могу подумать о чем-нибудь своем, личном. Просто поваляться с книжкой на диване или поболтать с товарищами для меня недостижимая роскошь. Одним словом, живу хуже последнего каторжанина.
— А у герцога много обязанностей?
— Ну, чуть меньше, чем у меня. Но и они вынуждены трудиться весьма интенсивно. Одним словом, не следует им завидовать.
Была в словах Олмира горькая правда. Всегда высокая должность требует от занимающего ее человека большой отдачи. Хороший руководитель старается как можно лучше и эффективнее решить каждый вопрос и почти круглосуточно пребывает в делах и заботах. А в результате быстро изнашивается. Плохой руководитель думает обычно только об одном — как бы сохранить свой пост. От таких людей бывает большой вред и остается недобрая память.
— А я все равно хочу стать герцогиней! — воскликнула Варвара, воспользовавшись удачным ходом разговора. Ее нельзя было запугать никакой работой.
После этого Олмир был вынужден выслушивать ее пространные соображения по поводу создания Лусонского герцогства, необходимости как можно быстрее приступить к преобразованиям и многое другое. Боясь вновь вызвать слезы, он старался ограничиться молчаливыми кивками, якобы соглашаясь с ее доводами. И все же под конец разговора Варвара добилась недвусмысленного обещания Олмира содействовать решению вопроса о формировании нового герцогства на завтрашнем заседании Коронного Совета. После этого она, по-прежнему шмыгая носом, попросила разрешения уйти к себе.
Оставшись в одиночестве, Олмир немного передохнул после трудного разговора с Варварой, а потом позвонил Зое, рассказал о последних событиях.
— Я обещал Варьке поддержать завтра на Коронном Совете предложение о расформировании Дома Дракона, — сказал он почему-то с легким чувством неловкости. Почему? — непонятно: вроде бы давно по этому поводу все было обговорено.
Зоя согласно кивнула.
— Я еще раз поговорила с Витей, — сказала она, — так он тоже не настаивает на сохранении нашего Дома — все равно, мол, лично ему не вернуть герцогский титул. А другие мои родственники не в счет. Так что пусть будет так, как решили. Сейчас я собираюсь на встречу с дворянством…
