— Да и теоретически ты не права. Как говорит мой папа, не место красит человека, а человек место. А еще он говорит, что очень важно правильно оценивать свои силы и не брать на себя непосильных общественных нагрузок. Если у меня будет много земель, то я не смогу ими правильно распорядиться, и надо мной будут смеяться. Я этого не хочу.
Варвара посокрушалась по поводу Селеновой скромности и решила пустить в ход козыри:
— Хорошо. Не хочешь земли — не получишь. Но ты моя подруга, мне обидно за тебя. Поэтому я хочу сделать тебе одолжение. Возможно, я отдам тебе звание Первой фрейлины королевства.
Это было уже кое-что осязаемое. Селена внимательно посмотрела на Варвару.
— Правда, я еще не уверена, получится ли у меня отказаться от этого звания в твою пользу.
— Почему?
— Есть определенные обстоятельства, — загадочно произнесла Варвара.
Селена подумала немного и спросила:
— А что я должна сделать для того, чтобы эти обстоятельства исчезли?
— Ты тоже можешь мне помочь.
— Как?
— Перейти в мое герцогство. Тогда и твой отец будет моим подданным.
— Зачем это тебе?
— Ну… есть у меня некоторые соображения.
— Какие?
Неопределенные объяснения, обильно сдобренные «ну, ты сама понимаешь», не произвели на Селену должного впечатления. В конце концов, Варвара была вынуждена сказать:
— Ладно, признаюсь. Но никому про это не говори, хорошо? Примеру твоего отца, я думаю, последуют многие дворяне, и тогда мое герцогство станет самым многолюдным.
Это было правдой, что Селена сразу почувствовала.
— А взамен ты хочешь заставить моего папу агитировать людей идти тебе в подчинение?
Варвара промолчала. Селена глядела в корень, но ее открытое высказывание казалось чересчур циничным.
— А если ты меня обманешь и не уступишь места Первой фрейлины? Раньше ты меня часто обманывала.
— Мы тогда были совсем маленькими.
— Ты и сейчас можешь меня обмануть.
— Ни за что! — и Варвара бросилась в уговоры. Действовала она напористо и прямолинейно: не важно, что говоришь, главное — много, горячо и с внутренней убежденностью. Нелегко ей это давалось, так как на самом-то деле она задумывала предложить звание Первой фрейлины Юлианне. Если та согласится, — а отказаться Юлька просто не могла по своей натуре — тогда она, Варвара, сразу как бы возвышалась над всем известнейшим родом Павлина. Что ведь получается: герцогиня Лусонская «попользовалась» званием Первой фрейлины и по своему желанию отдала (подарила?!) его герцогине Кунтуэской, значит, ее Дом важнее, весомее, коли может позволить себе такие поступки. Тот прискорбный факт, что когда-то ее отец числился рядовым вассалом Кунтуэских, вмиг бы забылся. Варвара, придумав эту комбинацию и оценив отдаленные, не улавливаемые поверхностным взглядом последствия, втайне от всех очень гордилась своим умом и ловкостью. Удел немногих избранных — чувствовать подобные тонкие политические нюансы.
Наконец, Селена сдалась, согласившись переговорить с отцом. Варвара детально проинструктировала ее, как построить разговор и отвечать на возможные вопросы. А потом быстренько попрощалась. И стала звонить Аполлону Шойскому.
Когда Олмир, распаренный после водных процедур, вбежал в малый столовый зал, в котором обычно проходили официальные завтраки и ужины в «узком кругу», Лоркас наматывал не первый круг вокруг широкого стола. Ухоженный и всегда чисто вымытый, всем своим видом он очень походил на большого младенца, и его пухленькие ножки, наверное, сильно устали.
— Доброе утро, учитель. Бежал к вам из последних сил, — сказал Олмир, избегая прямых извинений. Оправдания не к лицу королю: если он и пришел не вовремя (опаздывать куда-либо он по определению не может), значит, таковы высшие государственные обстоятельства.
— Доброе утро, Ваше Величество.
— Учитель, я же вас просил: без лишних церемоний.
— Ну… я хочу поговорить с тобой не как с учеником, а как с королем. Поэтому выбираю надлежащее обращение… — Лоркас, весьма щепетильный в общении со всеми людьми, так и не смог разобраться в особенностях местного этикета и потому всегда боялся сделать что-то не так, опозориться в глазах придворных. — Возьми… те… мое заявление.
— Что такое?
— Заявление о расторжении моего контракта в связи с завершением общеобразовательного учебного курса. Я уже давно хотел поговорить с тобой на эту тему.
Вот это новость! Олмира даже зашатало.
— Я уже научил вас всему, чему хотел. Осталось немного записей моих лекций, но чтобы просмотреть их, мое присутствие не обязательно. Далее каждый из вас должен начать специализацию в выбранной им сфере деятельности.
— Это так неожиданно для меня…
— Все в нашей жизни когда-нибудь кончается, Олмир, — с грустью сказал Лоркас. — Мне тоже не просто далось это решение. Я всех вас очень полюбил. Но у вас своя дорога в жизни, у меня — своя. Всегда необходимо мужество, чтобы посмотреть правде в глаза. К сожалению, истина такова: польза от моего дальнейшего пребывания здесь ничтожно мала, а дел у меня на родине, на Блезире, накопилось уйма. Да и соскучился я по родным пенатам. Вот мое заявление.
Олмир машинально взял протягиваемую ему папочку и принялся вертеть ее, не зная, что предпринять. Лоркас, испытующе посмотрев на него, сказал с легкой улыбкой:
