Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил - [15]

Полиция.

Съезжая вниз по перилам лестницы со своего чердака, как пожарный, я обжег руки и начал быстро засовывать деньги в сумку. К счастью, внимание прохожих было приковано к горе, и мне удалось собрать все деньги, спрятать сумку в шкаф и натянуть брюки прежде, чем кто-нибудь заметил то, чего замечать не следует. Наскоро завершив свой туалет, я распахнул дверь и увидел идущего мимо единственного в горах человека в джинсах.

– Энди! – окликнул я из дверей дядюшку, запрыгивая в левый ботинок. Он остановился, обернулся, махнул мне рукой, подождал. Я торопливо заковылял к нему по снегу. Мы находились в достаточно разреженном воздухе, так что я быстро запыхался. Мое дыхание затуманило пространство между нами и очки Энди. – Что происходит?

– Какой-то бедолага.

Он указал рукой на склон и пошел дальше. Его любопытный, а не испуганный вид ответил на мой вопрос прежде, чем я успел спросить: кто-то из наших? Я пошел в ногу с Энди, радуясь, что вчера вечером невзначай позвонил Софии и узнал, что она вернулась в свое шале. Застрять снаружи на всю ночь – это наверняка закончилось бы гибелью, даже при вчерашней тихой погоде. Я поежился. Не хотелось бы так окончить свои дни.

В снегу на спине лежал мертвый мужчина с почерневшими, обмороженными щеками. Он был полностью одет – черная лыжная куртка, черные перчатки, ботинки, – только лицо открыто, и на секунду в моей голове вспыхнуло воспоминание о другой темной груде посреди белой поляны. Я отбросил эту мысль, глядя поверх плеча стоявшего впереди меня мужчины. Вокруг собрались десятка два зевак, обещание драмы выкурило людей из гостиничных номеров, как ос.

Впереди нас стоял полицейский примерно моего возраста, может быть чуть помоложе, одетый в шапочку с ушами и куртку с шерстяным воротником, он пытался отогнать людей. Честно говоря, этот парень выглядел сильно взволнованным и как будто не соображал, что делает. Энди подошел к Кэтрин, которая опередила нас, хотя это происшествие в ее расписании не значилось. Казалось, все, не сговариваясь, сошлись на том, что десять метров – это достаточное расстояние, чтобы сохранить место преступления в неприкосновенности, и сам собой сформировался полукруг. Ночью снег почти не шел, так что и труп, и дорожки ведущих к нему вверх по склону следов были хорошо видны.

Из этих следов три пары направлялись вверх и только одна вниз. Обратная дорожка была неровной, кое-где рядом с отпечатками ног виднелись отпечатки помельче: я решил, что нашедший труп человек, в панике возвращаясь за подмогой, заваливался на спуске и упирался в снег рукой то здесь, то там. Вторая из дорожек следов, идущих вверх, была прямой и четкой. Я решил, что эти отпечатки принадлежат копу, который сейчас рядом с телом.

Третья пара ног сперва двигалась вверх по склону, как и остальные. Но потом следы начинали петлять: взад-вперед, вверх-вниз в пределах нескольких квадратных метров. Как будто кто-то попал в невидимую ловушку и рикошетом отскакивал от стенок. Эти следы заканчивались у трупа. Обратной дорожки не было.

Люди вокруг меня тихо переговаривались, вытаскивали телефоны, делали фото, снимали видео. Никто, похоже, не расстроился. Не было ни утешающих рук, ни ртов, прикрытых в грациозном шоке одной рукой. Казалось, все были увлечены тем же, что и я: смотрели на тело из интеллектуального любопытства. Может быть, оттого, что этот человек замерз, он ощущался скорее частью гор, чем настоящим человеком, который полсуток назад еще дышал. Сцена была занимательная, но нестрашная. Никто не кричал, не проталкивался мимо нас, не бежал вверх по склону, утопая в снегу, чтобы добраться до своего родного человека. «Неужели его никто не знает?» – мысленно недоумевал я.

– Здесь есть врач?

Полицейский оставил попытки разогнать толпу. Он повторил вопрос, вглядываясь в людей и демонстрируя, что уровень его наблюдательности находится на нижнем краю шкалы, ранжированной от «С завязанными глазами» до «Как Шерлок». Мы находились на престижном горном курорте в пик сезона, половина из этих чертовых туристов – врачи.

Я заметил Софию, стоявшую напротив меня в полукруге. Она подняла руку.

Кэтрин наклонилась к Энди, шепнула что-то ему на ухо и покачала головой.

Полисмен подозвал к себе Софию, повел ее в обход следов. Сперва они остановились в нескольких метрах от тела, София указала на мертвого мужчину, полицейский кивнул, и она опустилась на колени рядом с покойником. Взяла в руки его голову и наклонила ее сперва в одну сторону, затем в другую. Разлепила губы мертвеца. Расстегнула его куртку и засунула под нее руки. Махнула рукой полицейскому, и тот встал на колени рядом с ней, нерешительно позволяя Софии провести его руками по телу так же, как это сделала она. Когда София посчитала, что показала полицейскому достаточно, то застегнула на трупе куртку и встала. Ее короткий разговор с копом унес ввысь порыв ветра. Я увидел задумчивую серую тучу, пробивавшую себе путь над гребнем гор.

– Эрни, Энди! – позвала София, загребая руками воздух. – Поднимайтесь сюда!

Я глянул на полицейского, ожидая одобрения, и тот повторил жест Софии. Мы с Энди старательно обошли стороной оставленные на снегу следы, но вверх по склону их вело все больше. Выйдя из толпы зевак, я почувствовал, что ветер набирает силу. Щеки у меня горели. Когда мы добрели до нужного места, я не мог заставить себя глянуть вниз и вместо этого сосредоточился на Софии, а та задумчиво смотрела на труп.