Каждый сам себе дурак - [69]
А актеры все кланялись, кланялись.
— Какой прекрасный спектакль, дорогая! — вскрикнул рядом со мной тот самый мужик, который весь спектакль сквозь сон издавал грозное рычание. После этого он воспользовался предлогом и звучно поцеловал свою самку в кадык. В ответ она его тоже облизнула, и мы разбежались. Каждый в свою сторону гардероба и бреда.
Я не успел выхватить свою одежонку вперед всех, пришлось встать в очередь. Ладно, чего, я подожду.
Красивых девок в очереди было видимо-невидимо. И многие без парней, одинокие. А денежек-то у меня с собой маловато. Жалко на них раскошеливаться. Типа как видит око, да кошелек неймет. Не взял с собой побольше, дебил.
Особи спешно разбирали верхнюю одежду, попутно выражая друг другу свое глубочайшее восхищение незабываемой пластикой обезьяны и закрученной фабулой зрелища. Особенно старались не попасть впросак именно те субъекты, кто весь спектакль сквозь сон издавал рычание.
А девок действительно было много. Откуда только взялись в таком количестве… Молоденькие, совсем тиновые овечки. Конечно, было бы весьма по мазе посмотреть, как они умеют блеять. Но, блин, чтоб реализовать такие помыслы, требовалось немало шажков сделать. Ну, для окучивания тинэйджера. Говорить всякую ересь, в клуб вести тратиться, если совсем свихнуться, можно ему, тинэйджеру, глупому-юному, цветочков каких впарить. Говорят, так скорей на психику действует. И все для того, чтобы продемонстрировать овце, какой ты славный и распрекрасный, как уверенно и гордо ты гарцуешь в своем жизненном трипе. И все для чего? Все лишь для того, чтоб поближе рассмотреть, как она умеет блеять. Чепухень!
Я даже хотел подойти к какой-нибудь симпатичной овце и сказать ей, что неохота мне шажки эти делать и кэшировать, чтоб ей понравиться. Не хочу, мол, иллюзии лепить и предлагаю просто перепихнуться на быстрячках с такой расчудесной синьорой. Как кого зовут — без разницы, можно даже вообще не разговаривать, а поехать в волшебное сказочное путешествие ко мне домой. И там мы лихо и плотно схлестнемся в чудном животном порыве да и разбежимся поутру в разные стороны.
Вот так я размышлял, пока стоял в очереди за одежонкой. Затем подошла моя очередь, я последний раз глянул на потенциальных кандидаток, которые могли поблеять. Да лень, как всегда, обуяла. Да и стоила ли овчинка выделки?
Я выбрался из трюма под синее небо, в котором все так же блестели разбитые кусочки стекла. Как всегда, ничего не изменилось. Мы выплескивались из трюма и разбегались каждый в себя, в свою собственную выдуманную фантазию. Под гудки машин и гул Большого Города, под шелест полумертвых деревьев и плакатов. Мы «чужие», особи, одиночки, бабочки.
Но когда-нибудь небо скажет обо всех.
14
Все-таки после Академии Философии из-за гребаной Могилы у меня осталась какая-то сумбурная тяга к получению и анализу информации. От скуки я снова погрузился в исследование творчества знакового греческого общественного деятеля Герострата. Как мало первоисточников! Немного у греков, еще меньше у римлян. Первое упоминание — древнегреческий историк Феолен, четвертый век до нашей эры.
И это о том человеке, который раньше всех все понял и попытался все объяснить. Но, опять же мучился я, почему он, ликвидировав храм Артемиды в Эфесе, не разобрался со всеми остальными чудесами света? Надо отметить, что наглядная и практичная философия Герострата очень органично подходила к моей статье «Шоковое столкновение «Я» и «чужих» — единственно возможный путь продолжения существования».
В середине двадцатого века французы выдвинули свою концепцию относительно этого известного деятеля. Сразу надо отметить, весьма сомнительную. Хотя один из экзистенциалистов, отдавая должное гению, называл его «черным алмазом прошлого». Но и в древних веках имя у него было весьма приличное. Герострат — Герой Стратосферы. Или же его имя было неким образом связано с тяжелыми наркотиками…
Если по разуму раскинуть, то получается, Герострат и был самым наипервейшим радикалом, задолго до всех облагороженных робеспьеров, рылеевых, кропоткиных и савинковых. Кроме всего прочего, Герострат, видимо, был еще и техническим гением. Благо про поджог храма — это все лабудень для быдла всякого, он уже тогда наверняка сек за пластит и все такое. Был бы он сейчас жив, мигом бы подъегорил Петра на Корабле, или Храм-Чернильницу, или пещеры на Манежной площади, или особей в театре каком. Сейчас бы он точно не растерялся.
Словом, вопросов было все больше. Где б что узнать-то еще? Раньше люди вообще интереснее жили. Целыми народами переползали с места на место, с континента на континент в поисках счастья. Убивали других тысячами. И куда ехали, к кому? Хотя вот и хороший пример: ханты, манси и венгры раньше вместе в тундре на севере животнились. Потом венгры все поняли и ушли в хорошие земли, в Европу. А ханты с манси так и остались на севере лед колотить, мерзнуть.
Чтобы заштриховать белые пятна в биографии Гера, я даже задумал поехать в библиотеку имени Ленина и там, может, что найти неизвестное в архивах. Понятно, я прозябал не в Греции, не в Италии и даже не во Франции, а в России. Но небольшая надежда на успех поиска все же была.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.