Каждый сам себе дурак - [23]
А ветер всегда на Север. Погода не переменится. Буря рядом.
Жизнь — она липкая и вязкая.
Впереди одна секунда? Впереди десять миллионов лет?
Демонстрация тупости, респектабельности и старения.
Инкубатор, жратва, секс, дети.
Вся, везде, всего имитация.
Никто никому ничего никогда.
Бр-р, хватит, пора оцифровываться, это снова гребаные пунктиры в зараженной Могилой башке.
Поисследовав мою тетрадь минут десять, начальник поезда вернулся ко мне. Он был сама любезность. То-то и оно. Стал рассыпаться в извинениях, лопотать. Изо всей брошюры он выловил только одно слово — Ясперс. Это потому, что он был умней и прогрессивней остальных и догадался, что это имя собственное.
— Произошла досадная ошибка, — говорит. — Мы приняли вас совсем за другого персонажа. Должен был тут один прийти… зря ждали… — его морда лица скривилась. — Так сразу и сказали бы, что вы музыкант. Музыку я и сам очень люблю, знаете ли. Музыка — это очень здорово. Ясперс! — зевнул он мечтательно. — Очень люблю его симфонии. Моцарт! Бетховен! Ясперс! О, музыка — это нечто. А еще полонез Кандинского! Это мое любимое, я ведь и сам тоже занимаюсь музыкой. Вы уж нас извините, мы больше вам мешать не будем. Сидите на здоровье. Читайте.
Всю его болтовню понял я смутно. Наверное, он хотел потрясти меня своими познаниями в области искусства. Интеллигентного человека всегда видно издалека.
Но теперь-то унижаться мазы не было никакой. Отнюдь не собирался я с ними теперь цацкаться. Сказал им всем весьма решительно, что это просто возмутительно и оскорбительно. Сказал, что ухожу, умываю руки и не заплачу им ни копья. Пусть и не думают, твари.
Словом, я был на коне, золотом баране и все такое. Единственный посетитель, и того довели до белого каления. Сказал я им это откровенно, значит, и с гордым видом отравился к выходу. Они опять смотрели на меня с разинутыми ртами.
Добрел, хлопнул дверью и в тамбур.
Все это зыбкий, зыбкий Туман. Но в котором уже давни ничего не видно. Бредешь, спотыкаешься и чтобы не свихнуться окончательно, кричишь в этом Тумане во всю глотку. А другие, такие же «чужие», бредущие поблизости в Тумане в никуда, прибегают на голос. Ты сталкиваешься с ними лоб в лоб, «Я» в «Я», и видишь всего лишь «чужих». Тогда шарахаешься в страхе куда глаза гладят. А глядят они в пустоту, в зыбкий Туман. Так и бродишь бесцельно, а потом в этой зыбкости оступаешься и падаешь наконец-то в пропасть.
И все это наконец, к счастью, заканчивается.
6
Ну что ж. Ничего удивительного.
В очередной раз «чужие» очень хорошо со мой обошлись. Впрочем, с каждым днем к этому привыкаешь, закаляешься.
Возвращение, а главное, пребывание в купе представлялось более благоразумным. Это потому что в ресторане я все же успел порядком наглотаться мужества поверх «велосипедиста». Психика мал-мал устаканилась и даже умиротворилась по децелкам.
В коридорах и тамбурах к лучшему ничего не изменилось. Окончательно одурев от монотонной тряски внутри передвигающихся в пространстве железных коробок, многоуважаемые пассажиры готовились к сладостной встрече с Другим Городом. Пока они ударились в потребление спиртных напитков и пожирание мяса мертвых зверушек с таким неистовством, что было ясно: как столкнутся с Другим Городом — для них наступит новая эра существования. Восхитительная и замечательная.
Вот что предвкушали эти мечтатели.
Я проходил по купейным и плацкартным вагонам. С небольшой опаской осматриваясь, конечно. Обилие бутылок и жратвы на столах подтверждало: каждый, если хочет, при желании может высвободить свою сущность посредством нехитрых комбинаций рук, пасти и брюха.
Заливай, забрасывай — и готово. Вот оно, счастье.
Везде перемещались залитые синькой, и иногда мне приходилось сторониться, отмахиваться, отвечать на их нелепые бредни и пьяные выкрики. Как оказалось, их состояние совсем не мешало им цепляться ко мне с самыми разносторонними вопросами и предложениями. Даже подстегивало. Я вырывался из вопросов и предложений, шел дальше. Мне нужно было теперь добраться до купе, вот и все.
В тамбурах уже все было загажено… этикетки… обертки… банки на полу…
Сладострастные вопли из-за каждой второй двери купе. Все это месиво потело, воняло, рыгало, кричало. Словом, оставалось вполне жизнедеятельным.
Те из них, кому не посчастливилось высвободить свою тупость, очень завидовали достигшим освобождения счастливцам и открыто выказывали им знаки уважения. Вместе они уже переключились на воспоминания. Типа как ностальгия.
Говорили они о многих других городах. Как там хорошо… чудесно… здорово… Несмотря на то что все беспрестанно плакались друг другу в жилетки, некоторые давали товарищам понять, что именно они, некоторые, уж не такие, как все, и знают ту неведомую и далекую цель своей стремительной жизни. И видимо, с каждым глотком неведомая и далекая цель все более приобретала свои очертания.
Однако моя находчивость и мудрость в вагоне-ресторане прибавила мне уверенности в себе.
Смело и резко распахнул дверь в свое купе. Слава богу, тех олигофренок не было. Может быть, их уже вынесли, кто знает. На всякий случай проверил свои вещички — все на местах. Они ничего не слямзили, хотя вполне были способны на такой трюк. Это уж несомненно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник коротких рассказов о жизни людей. Место действия всех историй — Израиль, время — период начала второй интифады нулевых, Второй Ливанской войны 2006 года и до наших дней. Это сборник грустных и смешных историй о людях, религиозных и светских, евреях и не очень, о животных и бережном отношении к жизни вне зависимости от её происхождения, рассказы о достоинстве и любви. Вам понравится погрузиться в будни израильской жизни, описанной в художественной форме, узнать, что люди в любой стране, даже такой неоднозначной, как Израиль, всегда имеют возможность выбора — любви или предательства, морали или безнравственности, и выбор этот не зависит ни от цвета кожи, ни от национальности, ни от положения в обществе.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?
Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.