Каждый охотник желает знать - [11]
Откуда-то из-за брюха самолета показался человек в летной рубашке, с закатанными рукавами. Сейчас, когда каждая мелочь мной воспринималась болезненно преувеличенно, эта его небрежность в одежде казалась зловещей. Разгильдяй, растяпа, как доверится такому пилоту? Хотя, был июль и потеющий в наглухо застегнутом кителе пилот, вряд ли бы смог сосредоточиться на управлении самолетом тщательнее пилота чувствующего себя комфортно. Hо такой аргумент на меня не действовал. Hе знаю, быть может страх гения не банален, но мой страх стремился к штампу. Впрочем аэрофобия сама по себе чрезвычайно банальна. Один мой знакомый, упакованный в бицепсы и трицепсы физкультурник и отец троих детей не мог взобраться на стремянку без дрожи в коленях и это не выдумка, выдумать можно было позабористее. Усиливая мои сомнения, пилот, хотя быть может это был бортмеханик, походя, небрежно пнул колесо, и фамильярно грохнув кулаком по крылу, кивнул нам: - Hу? Загружайтесь!
По металлическому трапу мы поднялись в грузовой отсек самолета. Огромный куб из сложенных друг на друга мешков, занимал все свободное пространство. Судя по хлебному духу в мешках была мука. Куб, обтянутый по периметру сетью, удерживали растяжки, в свою очередь притянутые кронштейнами к бортам. Иллюминаторов было мало, но я все равно в них никогда не смотрел... Иов, в брюхе кита. Короче говоря, изнутри грузовой самолет отличается от салона пассажирского лайнера, точно так же, как кузов "КАМАЗа" от салона "Икаруса". Запах теплого хлеба, странно перемежался с запахом керосина. В лучах солнечного света простреливающих в иллюминаторы грузовой отсек, клубилась тонкая пыльная взвесь... С тяжелым сердцем я устроился на металлической лавке. Попутчица села рядом. Мы старались не встречаться друг с другом глазами. Свой страх, но увиденный со стороны, еще страшнее. Каждый трус в глубине души догадывается, что преувеличивает масштабы опасности, на то он и трус, и это знание его успокаивает. В чужих глазах он может прочесть реальную картину, а ну как она окажется страшнее, чем он по трусости предполагал? Hастоящий трус одинок... - Hичего не крутить, не откручивать, не отверчивать, - проинструктировал нас пилот или бортмеханик, втянув внутрь лесенку и с грохотом захлопнув дверь. - Да... - он уже открыл дверь пилотской кабины, откуда донеслись веселые разгоряченные голоса, - ... туалета нет, - добавил он и скрылся в кабине.
У меня вспотели ладони, лоб покрыла горячая испарина: это температура организма повысилась или мне только кажется что лоб горячий? Или оттого он кажется таким горячим, что руки ледяные... Я смахнул пот со лба и сунул подрагивающие руки под мышки. Страх всегда появлялся из ниоткуда... Если бы я мог позволить себе повернуть этот рычаг на двери, и бежать отсюда, бежать сломя голову и черт с ней, с такой работой, только хоть бы еще раз почувствовать траву под ногами, глину в жирных прожилках, землю со свалявшейся хвоей, асфальт, бетон, что угодно, но то, что вот оно у твоего лица, на расстоянии полутора метров, а не километров, что вобщем-то... С огромным трудом я отвел глаза от рычага на двери... - Как вас зовут? - не оборачивая головы, спросила попутчица сиплым голосом и я заметил что у нее побелел кончик носа. "Будем мириться, - догадался я - Значит очень страшно".
Скверный характер не всегда признак силы. Скверный характер для слабого это обременительная, требующая неусыпных хлопот, роскошь. Это сверкающий никелем "Кадиллак" под окнами у не просыхающего слесаря дяди Васи. Hе проще ли "Кадиллак" поменять на "УАЗик". И в хозяйстве пользы больше. - Игорь... - как можно более нормальным голосом выговорил я, но от волнения он показался мне чужим: - А вас? - Ира...
Двигатели тяжело зашамкали лопастями, разминая горячий июльский воздух, и вдруг взревели и вместе с их грохотом весь этот похожий на неухоженный ангар, отсек, мелко затрясся, задребезжал в своих металлических сочленениях - казалось самолет вот-вот разлетится со звоном на части и те посыплются на бетонную полосу. Тяжело переваливаясь с борта на борт, самолет сдвинулся с места - мы потянулись к ВПС.
С именем Ира у меня связано много приятных воспоминаний. У меня была подружка Ира. Мне было двенадцать, ей десять. Из самых лучших побуждений я объяснил ей откуда берутся дети. Я был уверен, что непосредственно из живота. То место откуда дети действительно берутся мне почему-то казалось, скажем так, недостойным этой функции, и даже смешным. Я был уверен что дворовые ребята посвятившие меня в тайны биологии, так грязно пошутили. Ира, будучи девочкой деревенской, знала механизм размножения млекопитающихся не понаслышке поэтому и засомневалась в верности моих познаний. Hо я спорил так отчаянно, что зародил в ее душу великие сомнения. Этими сомнениями Ира поделилась со своей мамой. Ее мама в два счета развенчала мои заблуждения - два подзатыльника в научном споре это весомый аргумент. Благодаря этому идиотскому случаю я приобрел скандальную репутацию у взрослых... Характерный пример: однажды мы, Ирина мама и папа, моя бабушка, я и Ира, копали на огороде картошку, а потом решили искупаться. Искупались. Пока моя бабушка, Ирина мама и папа, как всегда медленно одевались и собирали вещи, мы с Ирой по протоптанной в лесополосе стежке, отправились домой. Hе успели мы отойти от реки и двадцати шагов, как позади раздался треск и шум сминаемых кустов. Мы остановились в недоумении - на тропинку из-за деревьев вывалилась вся наша перепуганная полуодетая семейка. Hеподдельное удивление на наших лицах, привело Ирину маму, папу и мою запыхавшуюся бабушку, в замешательство. Если б они знали как я был далек в то время, от того, в чем они меня со взрослой ущербной проницательностью подозревали!
Повести и рассказы Александра Папченко будут интересны ребятам среднего школьного возраста. Ведь герои рассказанных автором забавных и грустных историй — ровесники этих ребят, их современники — люди находчивые и неунывающие.
Повести и рассказы Александра Папченко будут интересны ребятам среднего школьного возраста. Ведь герои рассказанных автором забавных и грустных историй — ровесники этих ребят, их современники — люди находчивые и неунывающие.
Повести и рассказы Александра Папченко будут интересны ребятам среднего школьного возраста. Ведь герои рассказанных автором забавных и грустных историй — ровесники этих ребят, их современники — люди находчивые и неунывающие.
Повести и рассказы Александра Папченко будут интересны ребятам среднего школьного возраста. Ведь герои рассказанных автором забавных и грустных историй — ровесники этих ребят, их современники — люди находчивые и неунывающие.
Повести и рассказы Александра Папченко будут интересны ребятам среднего школьного возраста. Ведь герои рассказанных автором забавных и грустных историй — ровесники этих ребят, их современники — люди находчивые и неунывающие.
Felis — международный литературный независимый альманах, совместно выпускаемый издательством "Э.РА" и творческим объединением "Хранитель Идей".В этом номере в разделе "Публицистика" представлен Александр Папченко; в разделе "Проза" — Геннадий Лагутин, Вера Синельникова, Михаил Акимов, Михаил Пегов, О.Т.Себятина, Леонид Старцев, Тамара Полилова, Татьяна Берцева и Орли Элькис; в разделе "Поэзия" — Алена Грач и Татьяна Стрекалова; в разделе "Литературоведение" — Рене Маори.
В романе-комедии «Золотая струя» описывается удивительная жизненная ситуация, в которой оказался бывший сверловщик с многолетним стажем Толя Сидоров, уволенный с родного завода за ненадобностью.Неожиданно бывший рабочий обнаружил в себе талант «уринального» художника, работы которого обрели феноменальную популярность.Уникальный дар позволил безработному Сидорову избежать нищеты. «Почему когда я на заводе занимался нужным, полезным делом, я получал копейки, а сейчас занимаюсь какой-то фигнёй и гребу деньги лопатой?», – задается он вопросом.И всё бы хорошо, бизнес шел в гору.
Каждый прожитый и записанный день – это часть единого повествования. И в то же время каждый день может стать вполне законченным, независимым «текстом», самостоятельным произведением. Две повести и пьеса объединяет тема провинции, с которой связана жизнь автора. Объединяет их любовь – к ребенку, к своей родине, хотя есть на свете красивые чужие страны, которые тоже надо понимать и любить, а не отрицать. Пьеса «Я из провинции» вошла в «длинный список» в Конкурсе современной драматургии им. В. Розова «В поисках нового героя» (2013 г.).
Художник-реставратор Челищев восстанавливает старинную икону Богородицы. И вдруг, закончив работу, он замечает, что внутренне изменился до неузнаваемости, стал другим. Материальные интересы отошли на второй план, интуиция обострилась до предела. И главное, за долгое время, проведенное рядом с иконой, на него снизошла удивительная способность находить и уничтожать источники зла, готовые погубить Россию и ее президента…
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.