Каждый Наследник желает знать… - [55]

– Досвиданьичка вам, люди добрые. Счастливого пути!

– И вам того же! – вежливо отозвался Иванушка.

– Ну, Митька, холера, погоняй, не спи, наказание Божье… – не глядя больше на встречных, заторопил возницу купец. – До полного свету надо успеть закончить, зря что ли спозаранку вытаращились поперед всех! А у тебя еще на ободе трещина, ворона ты полоротая!

– Дык, Никита Палыч!..

– Дык, дык, через дышло твою раскирдык!..

– Н-но-о, пошла, пошла, бездельница!..

Шестым и всеми последующими чувствами ее лукоморское высочество с грустью поняло, что после прохождения развилки этим обозом атланскому дорожному мастеру понадобится устанавливать еще один полосатый столб, бросила последний взгляд на гордую, но одинокую пальму в атланской степи и отвернулась.

День пути груженого медным литьем обоза – два часа лёта для ковра.

Два часа, через которые выяснится совершенно точно, присоединится ли к ним пятый Наследник.

Долгожданный шахтерский поселок путники завидели издалека: почти отвесные красные скалы постепенно расступились, и дорога, испуганной змейкой прижимавшаяся к боку горы, расширилась и плавно втекла в каменистую долину – узкую на въезде и в дальнем конце и расширяющуюся в средине, словно недреманное око Красной горной страны уставилось в небо.

Всю южную часть надежно и плотно оккупировали отвалы, плавильни, кузни и склады. На выезде, справа от дороги, притулилось небольшое кладбище – аккуратные холмики и надгробия. Напротив – конюшни и большой постоялый двор. Россыпь кирпичного цвета домов, домиков, мастерских, лавок и контор, окруженных крошечными огородиками, занимала середину долины, словно радужка глаза. Черные дыры входов в шахты испещрили стены долины подобно ресницам. И точно зрачок, в самом центре площади возвышалось краснокаменное двухэтажное строение с колоннами и садом медных деревьев – дом управляющего.

– Нам туда! – дрожащим от нервов и нетерпения пальцем Сенька ткнула в особняк.

– Туда так туда… – пробурчал ковер, изо всех сил скрывая свое волнение, и мягко спланировал прямо к крыльцу.

Поставить на ноги Агафона, подобрать Масдая и припасы и постучаться в парадную дверь было делом одной минуты. С замиранием сердца путники прислушивались к тишине в доме, потом к шороху и сонным голосам, затем к шагам – неспешным и тяжелым – гадая взбудораженно, мужчина идет или женщина…

Двойная дверь отворилась неожиданно и почти бесшумно, лишь коротко щелкнув легкой задвижкой, и очам товарищей явился мужчина лет пятидесяти, в домашнем костюме и туфлях, грузный, седеющий, с мясистыми щеками и хмурым лицом человека, никогда не пробовавшего улыбаться.

– Чем обязан? – не дожидаясь и не давая приветствия, сурово глянул он в глаза Ахмету, отчего-то решив, что он тут – главный.

– Мы желаем добрейшего из утр достойному управителю сего диковинного поселка, – проворковал и самозабвенно прикрыл глаза шатт-аль-шейхец.

Чиновник смутился.

– Кхм. Здравствуйте. Да. Конечно. Но по какому бы делу вы ни пришли, сейчас не время. Я начинаю прием только через полтора часа в рудничной конторе. Это там, спросите, вам скажут, – мотнул он головой в сторону поднимающихся дымов плавилен.

– Но мы не можем ждать полтора часа! – выразительные очи Амн-аль-Хасса расширились, точно от ужаса. – Мы не можем ждать даже пять минут!

– Не думаю, что покупка партии литья или продажа угля – настолько срочный вопрос, – с тихой язвительностью усмехнулся чиновник и развернулся, чтобы вернуться в дом. – До встречи.

И обнаружил, что не может сдвинуться с места.

– Да погоди ты! – мощная лапа отряга развернула его к миру передом, к каменной избушке задом и сложилась в кулак. – Ты на вопрос один ответить можешь?

Обрюзгшая физиономия управляющего стала наливаться кровью.

– Скажите, пожалуйста, – спешно перехватил инициативу Иванушка и, не мешкая более, задал вопрос, ответ на который, как ему казалось, был предопределен судьбой. – Вы знаете некую Рябину, жену управителя Красной Стены… давнишнего, правда?

– Маму?.. – удивленно моргнул мужчина. – Вам маму надо?

– Да!!! – воссияла Эссельте.

– То есть, нет!!! – расцвела буйным цветом Серафима.

– Нам надо тебя! – умильно склонил голову набок и стиснул рукоять топора номер двенадцать отряг.

– М-меня?.. – икнул управляющий и, не отрывая взгляда от коллекции олафовых топоров, попятился под защиту медных дверей.

– Ну вы ведь являетесь сыном Рябины и ее мужа? – проговорил лукоморец – не ради уточнения, а так, от полноты чувств и общего счастья.

Если бы он мог, он бы бросился сейчас на опешившего еще более хозяина дома и расцеловал его.

– Д-да, – кивнул мужчина,[54] и многодневное напряжение, копившееся в душах издерганной, избитой и не выспавшейся антигаурдаковской коалиции прорвалось наружу торжествующим воплем. И не успел вконец ошалевший управитель и глазом моргнуть, как оказался в окружении улыбающихся во весь рот незнакомцев, увешанных почти всеми видами оружия и музыкальных инструментов, известных Белому Свету.

– Пошли, собирайся! – огрел его по плечу северный воин, и рука хозяина моментально занемела.

– Пять минут на сборы! – последовал то ли дружеский, то ли карательный удар с другой стороны.