Каждый день самоубийство - [2]

– Нулевой день, Иван Константинович, – Демин вздохнул и, не раздеваясь, сел к теплой батарее.

– Глупости. – Рожнов широко махнул крупной, мясистой ладонью. – Какой, к черту, нулевой день! Работа есть работа. И дух наш молод, а?

– Молод, – уныло согласился Демин и вытер ладонью мокрое от растаявшего снега лицо. – Что там случилось-то?

– А! – небрежно обронил Рожнов. – Простая формальность. Девушка из окна вывалилась. «Скорая» увезла. По дороге скончалась.

– Девушка?

– Ну не «Скорая» же! Вот адрес... Звали ее Наташа Селиванова.

– Тоже, видно, нулевой день... Как же она вывалилась-то? На улице не лето... Да и время не такое, чтобы комнату проветривать...

– Участковый был на месте происшествия через несколько минут. В квартире, где она жила, еще ничего не знали. Квартира коммунальная. Три хозяина. Ее комната была заперта.

– Изнутри?

– Да. Изнутри. Подняли остальных жильцов, привлекли в качестве понятых, взломали дверь... Окно распахнуто, в комнате холод, на подоконнике снег и все такое прочее.

– И никого в комнате?

– А кого бы ты еще хотел там найти?

– Мало ли, – неопределенно ответил Демин. – Какой этаж?

– Пятый. Но дом старый. Комнаты по три с половиной метра в высоту... Так что пятого этажа оказалось вполне достаточно. Скорее всего, дурная болезнь, – уверенно заявил Рожнов.

– Болезни все дурные. – Демин поднялся, поправил беретку. – А как с машиной?

– Машина во дворе. Криминалист и оперативники уже ждут. Наверное, спорят, кто подойдет. На тебя никто не поставит. – Рожнов довольно засмеялся.

– А медэксперт?

– На кой он тебе? Ведь девушки там уже нет. Но ты не беспокойся, заключение будет. И потом, Валя, девяносто процентов за то, что она все-таки сама выбросилась.

Демин знал, что преувеличенная уверенность Рожнова – не более чем игра. Если его предположение подтвердится, он долго будет хвастать этим, а если все окажется совершенно не так – тоже неплохо, потому что будет выполнено задание. Заранее выдвигая версию, Рожнов как бы предлагал поспорить с ним.

– Если заподозришь что-нибудь неладное, немедленно возбуждай уголовное дело, понял? Сегодня же! И не тяни, понял?

– Как не понять...

Мокрый снег шел сильнее, когда Демин вышел из управления, и он невольно замешкался под бетонным козырьком, не решаясь выйти сразу. У самого крыльца виднелись следы недавно проехавшей машины. Шагая по ним, Демин обогнул угол здания и безошибочно вышел к «Волге». Ветровое стекло было залеплено снегом, но водитель не включал «дворники», чтобы не нарушить уют маленького, отгороженного от внешнего мира уголка. Радио в машине было включено – по «Маяку» передавали погодные новости – о жаре в Средней Азии, дождях в Прибалтике, похолодании в Якутии, оттепели в Москве...

– Привет, – бросил Демин, усаживаясь рядом с водителем.

– Привет, – охотно ответил криминалист – длинный парень, который никак не мог усвоить законы субординации и одинаково радушно приветствовал и дежурного старшину, и начальника управления. – А мы-то думаем – кого сейчас принесет, – продолжал криминалист. – Про тебя, Валька, никто не сказал, даже не подумали... Не могли допустить, что ты так оплошаешь...

– Нулевой день, ребята, ничего не поделаешь... Вот адрес. – Демин показал водителю бумажку. – Улица Северная... Знаешь?

Водитель мельком взглянул на адрес, молча кивнул и включил мотор. Машина медленно выбралась со двора и резко рванулась вперед, набирая скорость.

– А что случилось, Валентин Сергеевич? – спросил оперативник – небольшого роста румяный крепыш, который все еще волновался перед каждым заданием и, кажется, даже просыпался по утрам с учащенно бьющимся сердцем.

– По слухам, девчонка из окна выпала.

– А откуда слухи?

– От начальства.

– Значит, не слухи, а информация! – с робким возмущением проговорил оперативник.

– Можно и так сказать. Во погодка, Володя? – повернулся Демин к водителю.

– Хуже не бывает! Сколько добра сегодня на дорогах пропадет, сколько машин разобьется, сколько ребят хороших...

– Заткнись, Володя, – спокойно сказал Демин. – Без нас посчитают.

Это был старый, дореволюционной постройки дом, один из тех, которые называли доходными. Окна его были высокими и узкими, как бойницы, пятый этаж вполне соответствовал нынешним седьмым. «Снега маловато, жалко, сошел снег, – подумал Демин, прикидывая высоту дома. – Если бы внизу были сугробы...» Двор оказался под стать дому – высокий, тесный, огражденный со всех сторон такими же унылыми домами из темно-красного кирпича.

Все стояли, спрятавшись от снега под квадратной аркой, и осматривали двор с тощими, чахлыми деревцами, которые, кажется, высаживали здесь каждую весну, во время субботников, а потом, промучившись с ними все лето, выдергивали осенью сухие палки, чтобы весной опять посадить прутики.

– Ну что? – спросил криминалист. – Можно начинать?

Демин посмотрел на него, отметив снежинки на непокрытой голове, сигарету, небрежно зажатую в уголке рта, распахнутое короткое пальто, фотоаппарат, болтающийся на животе. «Кавалерист, – подумал Демин. – Все легко и просто, все с налету, с повороту, по цепи врагов густой...»

– Начинай, – сказал он.

– А что начинать-то?