Казейник Анкенвоя - [3]
- Грубое выражение, - убежденно ответил Геннадий. - Искусство произошло от слова «искусственный». А искусственный значит не настоящий. Сплошная подделка. Вопросы?
- Один. Ты где набрался этого дерьма?
- Я всего-то принял по сто пятьдесят. Портвейн «Кавказ». Хороший. Будешь?
Портвейн «Кавказ» отбил у меня охоту спорить с Геннадием на весь остаток жизни. Это ретроспективное отступление я посвящаю всем искусствоведам, и на том спешу вернуться к Словарю. После отмеченного в кафе «Синяя птица» судьбоносного поворота, встречал я его довольно редко. Вернее, часто. Фактически тогдашнее бытие определило мое сознание, как помраченное. А помраченному сознанию трудно оценить частоту каких-либо встреч. Словарь, между тем, погрузился в атмосферу новых для него впечатлений. Погружение первое. Словарь удручен и разочарован. Детские мечты его на поверку оказались досадной химерой.
- Хорошо там, где нас нет, - философично изрек армянский наставник Геннадий, вытаскивая Словаря из ямы с нечистотами на месте прорыва городской канализации. Разочарованный в избранной профессии, Словарь еще пару лет занимался трубами, вентилями, прокладками и разводными ключами. За истекший период он вступил в партию, стал членом комиссии по распределению жилплощади, получил картонную обложку от книги «Диплом», женился, снял носки, лег спать и проснулся чиновником. К тому времени я вышел из комсомола, бросил институт, развелся, уволился с работы, получил расчет, надел носки, лег спать и не проснулся. Что же до Словаря, то вот что. Словарь, осознавши свое истинное назначение на должность начальника отдела кадров жилищно-коммунального хозяйства, вздохнул полной грудью. Согласно устройству тела, еще более полной грудью вздохнула его жена. Быть женой водопроводного слесаря менее увлекательно, чем женой даже Маленького чиновника. В минуты слабости наш Словарь сожалел о напрасных усилиях, растраченных для достижения ложной мечты. Но кто способен с детских лет распознать свою истинную природу? Разве, что гений. Природа сама распознает его и побуждает к энергичному действию. В нем задатки начинают проявляться интуитивно. В нем возникает сильная тяга, будто в печной трубе, сложенной опытным каменщиком. И сгорает в нем ранний талант, как уголь в топке. И тогда остывшего гения забывают все, кто успел погреть на нем руки. Это в лучшем случае. А в худшем публично казнят воспоминаниями, от которых одно только ему остается - бежать, заткнув уши. Подсесть на иглу и нюхать клей, чтобы заполнить призраками черную пустоту в своей утробе. Запросто мог на месте такого раннего гения оказаться и Словарь, откройся ему врожденный дар чиновника в то пору, когда остальные дети летают на метле и мочат гоблинов. Это историческое отступление я посвящаю Нике Турбиной. Когда я проснулся, чиновник Словарь уже распределил себе квартиру на юго-западе, купил венгерский мебельный гарнитур, автомашину «Жигули», и сверх всего, получил от государства шесть соток бурьяна по Минскому шоссе. Проснувшись, я занял у Словаря двадцать пять рублей, обменял их на пиво «Ячменный колос» и сел писать сценарий о чиновниках. Большой чиновник из сценария чем-то смахивал на матрешку. Внутри у него жил точно такой же чиновник меньших размеров. Маленький чиновник сидел на цепи в грудной клетке Большого чиновника и рычал от голода. Если бы он вырвался на свободу, он бы скушал Большого чиновника. А так ему оставалось лишь тявкать на подчиненных и просителей, когда Большой чиновник открывал рот, чтобы вежливо сделать легкое внушение, или учтиво отказать в неуместной просьбе. Кукольный анимационный фильм, снятый по моему сценарию, Большому чиновнику не понравился. Большой чиновник, руководивший т/о «Экран», позвал коллектив нашей съемочной группы к себе в кабинет. Говорил он с нами тихо, чтобы не разбудить своего Маленького чиновника. И еще причина была. В государстве произошли необратимые изменения. Свобода слова, как и свобода печати, вступила в свои права. Но сама печать все еще находилась в руках чиновников. И Большой чиновник сказал нам, что печать свою на акте приема этой ложной во всех отношениях картины хрен поставит. Я его понимаю. Как врачи обязаны хранить клятву Гиппократу, и как священники обязаны хранить тайну исповеди, так чиновники обязаны хранить свои печати. Если какой чиновник положил свою печать на вредный для собственных интересов документ, он подвергается изгнанию из рядов как нарушитель основной заповеди чиновника. Основная заповедь чиновника гласит: «Не навреди себе». Впрочем, простому народу чиновники тоже не наступают на грабли. Положит чиновник свою печать на бумажку раба Божьего, допустим Ивана, иль нет, Ивану то без разницы. Его интересы уже соблюдаются Ангелом, восходящим от востока солнца и хранящим печать Бога Живаго. Ибо сказал он в Откровении четверке Ангелов, каким дано вредить земле и морю: «Не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревам, доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего». Но это, в общем, богословское отступление. Как отступил митрополит Александр Введенский на публичном диспуте с Большим чиновником Луначарским, агрессивно убеждавшим публику, будто она произошла от обезьяны со сноской на Дарвина. Митрополит отступил, согласившись, что «каждый человек лучше знает своих родственников». Кстати, в теории Чарльза Дарвина «О происхождении видов путем естественного отбора» происхождение чиновников не упоминается. Итак, в государстве наступила эпоха распродажи. Большой чиновник, руководивший т/о «Экран», продал капитализму такое негативное явление, как наш фильм. Негативы прочих фильмов, напрасно пылившихся на полке хранилища, он тоже продал. Большие чиновники спешно продавали капитализму все, что имело спрос: военную технику, цветные металлы, нефть, удобрения, обогащенный уран и прочие вредные излишества. А также «землю, море и дерева», пока им не навредили четыре Ангела. С легкой руки Больших чиновников государство быстро избавилось от балласта народных достижений. Маленькие чиновники лязгали зубами от зависти. Им тоже хотелось что-либо спустить за бесценок. Хотя бы штаны. Но особенного резона в этом не было. Маленьких чиновников и так разоблачали все, кому не лень. А некоторых имели прямо в штанах. Старая бюрократическая машина разваливалась на запчасти. Запчасти поступали в кооперативное движение. Поступил в него и Словарь. Он построил сауну, где открыл свое общество закрытого типа. Когда очередной тип закрывался в его обществе с водкой и голыми бабами, Словарь чувствовал, что жизнь его таки наладилась и обрела законченный смысл. В принципе, верно чувствовал. Во-первых, какой русский не любит водку и голых баб? Еще он, разумеется, любит быструю езду, но только после водки и баб. Далее. Сколь-нибудь осмысленная жизнь Словаря, действительно, закончилась в сауне. Все в том же изначальном его мире водопроводных коммуникаций. Он спился, разбил автомобиль, потерял общество закрытого типа, ушел от жены, снял ботинки, лег спать, и не проснулся. Теперь обо мне. Когда одна шестая часть суши вывернула себя наизнанку, ее население дружно поверило в Спасителя. Материальное равенство как доминирующая система ценностей окончилось. И вернулось все на круги своя, где вращались бедные и богатые, всякий со своим.
Студент и начинающий литератор Сергей Гущин приезжает зимой в деревеньку Пустыри, чтобы вдали от суеты заняться литературным творчеством. Свой фантастический роман он так и не напишет, потому что фантастика начнется в его жизни — кровавая, мистическая, беспощадная и в то же время… совершенно реальная.Его будет преследовать вепрь, и он будет преследовать вепря, за ним будут охотиться люди, и он будет охотиться на людей, он встретит любовь и вместе с любимой девушкой Настей разоблачит настоящих исчадий ада, которые страшнее всех вепрей мира.«Вепрь» — это роман, в котором фантастика встречается с реальностью, а мистика с правдой жизни.
В руки Александра Угарова – охранника коммерческого банка «Медный сфинкс» – попадает загадочный список. Большинство фамилий принадлежит сотрудникам банка. Интересно, что семь человек из этого списка либо пропали без вести, либо свели счеты с жизнью,либо стали жертвами несчастных случаев. Кто следующий?..Олег Егоров – член Международной ассоциации детских писателей и художников имени Г.Х. Андерсена. По его сценариям в России, Германии и США снято более 30 анимационных фильмов. Эта книга – дебют автора в детективном жанре – вышла в издательстве «Вагриус» в 2000 году под названием «Правила игры»; тираж разошёлся в считанные дни.
Памяти Всеволода АбдуловаКому и зачем сейчас стихи? Писать их в наши дни можно лишь, будучи безумцем. Или поэтом. Олег Егоров – поэт. Жизнь основательно помотала его в поисках поэзии. Но не изменила его взгляда на вещи – спокойного и неравнодушного. В стихах, собранных почти нечаянно за 15 лет пребывания там же, где и мы, он не хватает за волосы ни себя, ни других. Ему некогда. Он слишком ясно видит, что мир все еще поэтичен, хотя и не желает знать о поэзии. Создала же кучка нищих духом рыбарей и пастухов христианскую религию! А сколько пищи поэтам дали вечно голодные пираты? Так неужели?… Вот то-то и оно! Золотой век поэзии еще не утратил шансов на проникновение в нашу страшную действительность.
На охранника частного банка совершено покушение. Полгода назад он в казино “Медный сфинкс” выиграл крупную сумму денег. Управляющий казино предупредил его, что теперь он пешка в чужой, смертельно опасной игре и гибель его — лишь вопрос времени…* * *В руки Александра Угарова — охранника коммерческого банка «Медный сфинкс» — попадает загадочный список. Большинство фамилий принадлежит сотрудникам банка. Интересно, что семь человек из этого списка либо пропали без вести, либо свели счеты с жизнью, либо стали жертвами несчастных случаев.
Девятый чин — это низшее звание у ангелов. И ангел на страницах романа обязательно появляется. Но на самом деле «Девятый чин» — не об ангелах, а о людях. Об актерах, бандитах, костюмерах, милиционерах, режиссерах, парикмахерах, оперативниках, адвокатах и даже либерийских таможенниках.Время действия — наши дни. Место действия — Россия и немножко Либерия. Это веселый театральный роман с убийствами. Это «Герой нашего времени» Михаила Лермонтова и «герои наших дней» Олега Егорова.Словом, «Девятый чин» роман-хохма о нашей жизни, где люди смеются, потому что ничего другого не остается, а ангелы, глядя на это, с трудом сдерживают слезы.
Олег Егоров. Подбитые ветром. Сказки Шематона для особенно взрослых и особенно для маленьких. Сказочная повесть для особенно взрослых и особенно для маленьких. Возможно, это очень смешные сказки. А, возможно, и нет. Возможно, они просто смешные. Но в любом случае детям они помешают заснуть, а взрослым помогут проснуться и лишний раз посмотреть на себя со стороны. А, возможно, и не лишний.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.