Казанова - [98]

Что-то, однако, его удержало. Быть может, страх, что после этой неудачи и дальше все пойдет кувырком. Быть может, остатки энергии в мышцах или неожиданное проворство, с которым Поля встала на колени, и сожаление, что такая оказия скоро не повторится. А может, простое упрямство. Он потянулся за плащом, на котором она стояла, надевая узорчатую блузку. Но не дотянулся. Передумал еще до того, как пальцы коснулись пола. Может, потому у него ничего не получалось, что, хотя она все понимала, ждала, а то и желала удачи, неотразимая мощь ее плоти ослабляла его духовные силы, и, она камнем устремлялась к земле вместо того, чтобы перышком взлететь вверх. А если попробовать неожиданно?.

Он бы полжизни отдал, чтобы на этот раз получилось. Все силы мира, на помощь! Шагнул вперед и, набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, просунул руки под колени полуобнаженной девушки. Ничего. Вдохновение оказалось мнимым. Пустота. Только веснушки у нее на шее и скользкий пот под коленями. Она даже не шелохнулась, но, едва он распрямился, крепко схватила его за щиколотки. Еще минута — и он потеряет равновесие. Что она, с ума сошла?

— Пусти!

Не послушалась. Он хотел ее оттолкнуть, но Поля потянула его на себя, он рухнул как подкошенный, растянулся во весь рост на полу, и вот она уже усаживается на него верхом, бесстыдно показывая все, что можно показать, и тянет руку туда, где сейчас вряд ли что-нибудь найдет. К черту, только не это, на сегодня хватит — он не хочет, ничего больше не хочет. Она неправильно истолковала его движение, ему не то было нужно, совсем не то.

— Слезай!

Не понимает по-французски, сука. Да и что она вообще понимает, кроме того, что коли уж села на него, надо поставить стоймя его надломленный недавней бурей бушприт. Хотя нет, кое-что понимает, поскольку, когда он попытался ее сбросать, только засмеялась и крепче сжала бедра. По роже бы за такую наглость, но как дать по роже, когда руки заняты — она поспешила положить их себе на грудь. А грудь у нее!.. Сама Катай может позавидовать. Но что это, разрази ее гром: у него уже пропала охота бежать? А остаться… потом ведь стыда не оберешься… разве что подсобит какая-нибудь неведомая сила. Тысяча чертей! Последствия такого конфуза будут пострашнее любых других напастей. Возможно, этот мазила специально ее подослал и уж конечно не упустит случая раззвонить о его позоре. Вся Варшава покатится со смеху, сотрясая землю и небо. Этих безжалостных придворных он знал, как самого себя.

Итак, спасай свою честь, Джакомо. Сосредоточься, и ты подбросишь эту наглую задницу до потолка. Еще две секундочки. Закрыть глаза, подчинить себе все мысли и мышцы, дождаться, пока налетит космический вихрь, вливая божественную силу, что и горы сдвигает, и блоху может превратить в тигра. Увы! Не нужно было открывать глаза, чтобы убедиться, сколь он далек от успеха. Но и мрак не сулил надежды. Давние страхи в любую минуту могли вновь на него навалиться. Джакомо стиснул давившую на ладони грудь. Раз, другой, но ничего не добился. Идиотизм. Рванулся, закипая от злобы — неизвестно, то ли на эту девку, то ли на себя. Она его не отпустила, но могучее тело заколыхалось; откинувшись далеко назад, Поля шире развела колени, чтобы не вылететь из седла, которое себе на нем устроила. Казанова приподнял голову; теперь можно и открыть глаза.

И тут его наконец проняло, хотя представившееся зрелище пригвоздило к полу. Меж раздавшихся в сторону стеблей таился цветок редкостной красоты, светозарный путь вел к самой настоящей девичьей калиточке. Да, да, не к широким воротам, готовым принять полк солдат, и не к соблазнительно распахнутому парадному входу, а к маленькой калиточке: поисками таких — отнюдь не пренебрегая их менее привлекательными сестрами — он занимался всю жизнь. Ну, может быть, не всю. С тех пор как Беттина… Сколько ему тогда было — одиннадцать? Как же так — ведь он уже не в первый раз с Полей и, дурак, ничего не заметил? Да, не замечал, зато сейчас заметил. Больше того — как зачарованный, уставился на чудо природы, внезапно открывшееся ему между ногами простой польской девки. И в этом Катай тоже может ей позавидовать.

Поля вздохнула громко, жалобно. Теперь должно произойти еще одно чудо. И, прежде чем она отчаялась, произошло. Блоха превратилась в тигра, тигр зарычал, обнажил клыки, прыгнул. Сейчас он покажет класс. Придворные сплетники языки проглотят, подавятся своими дурацкими смешками. Джакомо приподнялся на локтях, чтобы ей помочь, но Поля толкнула его кулаком в грудь так сильно, что он стукнулся спиной об пол. Рехнулась? Однако бунтовать было поздно, он уже вошел в нее, ему уже хотелось безумствовать, биться головой о стенку, высекать мириады искр. Впрочем, и это оказалось не в его власти.

Не он задавал темп, не он определял, когда первоначальной сдержанности надлежит смениться бурным кипеньем, а затем беспамятством. Ей нужно было только его заполучить. Ничего больше. Никаких признаний, поцелуев, даже перемены позы. Но и не меньше, ибо, когда он попытался, воспользовавшись ее возбуждением, украдкой улизнуть, тут же его цапнула и направила на верный путь.