Казанова - [105]

Пока он бредил, его время от времени навещала медсестра. Джакомо предполагал, что ее вызвал хозяин гостиницы, но оказалось, что ее прислала Анриетта. Они знали о присутствии друг друга в маленьком городе: «Я постоянно думал об Анриетте, уже зная ее настоящее имя, и всегда ожидал увидеть ее на каком-нибудь городском собрании, где я бы сыграл любую роль, которую она бы захотела».

Между тем он поселился в удобном пансионе в Экс-ан-Провансе. После выздоровления его посетил д’Аржан — бывший директор Академии наук в Берлине и хорошо известный в вотчине Фридриха Великого человек, он консультировал Казанову по поводу академических занятий и писательства.

Казанова решился навестить Анриетту только тогда, когда собрался уезжать из Экс-ан-Прованса в Марсель. Он остановился на дороге Экс-ан-Прованса — Марсель и нашел путь в замок, где в 1763 году останавливался после разрыва с Марколиной. Он постучал в дверь, и ему открыла женщина, которая ухаживала за ним — она оказалась экономкой Анриетты. Экономка сказала, что ее хозяйка, по случайному совпадению, находится в Экс-ан-Провансе в собственном особняке, где легко могла бы встретиться с ним, если того пожелает. Из гордости, либо осмотрительности, венецианец решил не преследовать ее. Казанова написал ей, оставив письмо у экономки вместе с адресом в Марселе, на который можно было ответить. Когда Анриетта в свою очередь напишет ему, выяснится, что, по-видимому, в Экс-ан-Провансе они находились в одной и той же компании, но Казанова — через двадцать лет после их последнего свидания — не узнал ее.

Ничего, мой дорогой друг, не добавил ось бы к прежнему роману, если бы мы встретились шесть лет назад у меня в доме или нынче через двадцать два года после того, как расстались в Женеве. Мы оба постарели. Вы верите, что, хотя я все еще люблю Вас, я очень рада, что Вы не узнали меня? Не то чтобы я стала уродливой, но набранный вес изменил мое лицо, я знаю это. Я вдова и счастлива, и богата достаточно, чтобы предложить Вам помощь, когда Вам нужно. Не возвращайтесь в Экс, поскольку Ваше возвращение может привести к сплетням… Если Вы захотите писать мне, я постараюсь регулярно отвечать Вам. Теперь я могу Вам это обещать, потому что Вы дали мне самые надежные доказательства Вашей осторожности… Прощайте.

Как утверждал Казанова, в течение нескольких десятилетий они обменивались письмами, которые тем не менее в пражском архиве отсутствуют. Может быть, он поступал так, как всегда делал в случае с Анриеттой — защищая ее имя и репутацию, уничтожил ее письма перед смертью. По крайней мере с Анриеттой Казанова был, как она говорила, «человеком самой высшей чести». А, может быть, эти письма никогда и не существовали.

* * *

Примерно в то же время, после четырнадцати лет жизни в изгнании, Казанова все чаще стал думать о возвращении в Венецию. Согласно документам инквизиции, он регулярно испрашивал официальное разрешение на въезд, по меньшей мере начиная с конца 1750-х годов. Его промышленный шпионаж власти не впечатлил, поэтому Джакомо предпочел объединить свои литературные и политические амбиции и обратить их в письменную полемику. Он уже работал над современной политической историей Польши и переводом «Илиады», но забросил их ради трактата о венецианском правительстве в ответ на сатиру Амелота де ла Уссея «История правительства Венеции» (1676). Как представляется, это дело занимало Казанову еще со времен его тюремного заключения в Испании, и он обсуждал его с д’Аржаном в Эксе и в переписке со своим регулярным корреспондентом Гарибой де ла Перузом, который заранее пожелал подписаться на пятьдесят экземпляров будущей книги. Казанова искал и других подписчиков — и нашел некоторых из них вдоме сэра Уильяма Линча, британского консула в Турине, когда прибыл в город осенью 1769 года, проехав Антиб, Ниццу и Пьемонт. В итоге Казанова и его спонсоры издали книгу в Лугано, «где была хорошая печать и не было цензуры».

Мемуары показывают, что перспектива публикации приободрила Казанову. Это была амбициозная работа, и он проявлял интерес ко всему, от бумаги и до шрифта. В конце концов, он впервые передал в печать три написанных тома. «Моей целью при печатании данной работы, — категорично заявлял он, — было заработать помилование от венецианских государственных инквизиторов. После поездок из одного конца Европы в другой я был настолько поглощен желанием вернуться в родную страну, что мне казалось, будто я больше не могу жить в каком-либо другом месте». Шаг за шагом Джакомо доказывал пользу венецианского способа, управления, тогда когда Амелот описывал его как средневековый и обскурантистский. Казанова направил копию в Венецию в декабре 1769 года с синьором Берлендисом, венецианским министром в Турине. Венецианский политический истеблишмент никак не отреагировал.

Казанова был вынужден искать срочное финансовое подкрепление. От британского консула Линча он получил рекомендательное письмо к сэру Джону Дику, британскому консулу в Ливорно, и отправился к нему в январе 1770 года, надеясь получить место у графа Алексея Орлова. Орлов, друг Казановы из Санкт-Петербурга и брат бывшего любовника Екатерины Великой князя Орлова, пребывал в Ливорно, готовя там русский флот к нападению на Османскую империю на Черном море. Орлов вспомнил образованного венецианца, встреченного в Летнем саду в Петербурге. Он предложил взять Казанову с флотом на восток, без оплаты — как писателя и наблюдателя. Казанова отказался от приглашения. Он больше не мог позволить себе приключение ради, забавы. И он по-прежнему не имел вестей из Венеции.