Казаки-разбойники - [15]

Несколько минут отчаянной рубки – и Лука услышал звук трубы, приказывающий прекратить атаку и отходить. Это удивило его, но он не задумался ни о чем. Кругом наседали пехотинцы с пиками, мушкетами и алебардами.

Лука погнал кобылу правой стороной плохо обозначенного фронта атаки, забирая больше назад, где пехотинцев было поменьше. Он уже не стремился наносить удары саблей, а больше смотрел, как бы самому не получить в бок острием алебарды.

Он уже разрядил оба пистолета, оглядывался на отходивших казаков. Его кобыла, вся в пене, уже с трудом дышала от усталости, но еще мчала и вынесла его прямо на нескольких шведских солдат, которые бежали тяжело и медленно, пытаясь занять побольше территории и оттеснить казаков подальше.

Холодный пот прошиб истомленное тело Луки. Он был один среди врагов. Его товарищи ушли назад, их фигуры маячили уже далеко. Он придержал кобылу, осмотрелся. Сзади напирали плотные ряды пехотинцев, впереди виднелись разрозненные фигурки солдат противника, и выхода, казалось, не было.

– Милая, выручай! – шептал Лука лошади на ухо, наклонившись вперед. Он похлопал ее потную шею, огладил мокрую шерсть. – Выноси, голуба!

Он рысью направил лошадь туда, где почти не было солдат. Его заметили, и Лука пришпорил лошадь. Кобыла рванулась вбок, пронеслась мимо трех солдат, юноша отмахнулся от четвертого, круто завернул лошадь вправо, и она тяжело вынесла его на небольшой пригорок. Противник остался близко, но позади. Мушкеты их были разряжены, а холодным оружием достать теперь его было невозможно.

– Спасибо, милая! Спасибо! Выручила! Отдохни немного!

Лука тяжело спрыгнул с лошади и повел ее в поводу, спеша побыстрее сблизиться со своей сотней.

Едва он приблизился к своим, как далеко за ним прокатилась волна криков. Что-то происходило неподалеку. Там, куда отступали расстроенные отряды имперцев.

– Что это? – крикнул Лука, поспешив соединиться со своими казаками. Те уже спешились и обтирали мокрые крупы своих лошадей. Хорошие лошади – вот их последнее спасение от поднимающихся по пологому склону шведов.

– Да кто ж его знает! Что-то там случилось. Хоть бы не отрезали нам отход! Но сдается мне, что это что-то получше, чем окружение, – отвечал ему замученный казак с кровавым потеком, спускающимся по лицу.

Скоро все увидели, как конная масса приближается к ним. Опытным глазом можно было легко заметить, что это свежие лошади, а по одежде казаки поняли, что это подкрепление, пришедшее неизвестно откуда.

– Сотня! По коням! Освободить проход! Это свежие силы! – Сотник поспешил вскочить в седло и погнал коня в сторону. Сотня бросилась следом.

Несколько тысяч конников пронеслись мимо, оглашая окрестности воплями и размахивая саблями.

– Слава богу! Хоть передохнем, а то и в седле трудно усидеть, не то что орудовать саблей, – проговорил пожилой казак с седым оселедцем и без шапки.

– Да, Панас, пусть теперь сами поработают, – согласился его сосед.

А Лука крутил головой в поисках Якима. Тот оказался на правом фланге, и пробиться к нему было трудно.

Тут Лука заметил, что легко ранен в двух местах. Пуля пропахала бок, но ребро не задела, а алебарда оцарапала голень, разорвав голенище сапога.

Он еще раз оглянулся на поле битвы, где шведские полки начали отходить, отбиваясь от наседавших конников.

Пришлось сойти с лошади и заняться ранами, пока они еще свежие. Боль в них нарастала, причиняла большие неудобства и беспокойство. Лука злился, оглядывался по сторонам, боясь пропустить новый приказ.

Утром был получен приказ покинуть позиции, где никто не одержал победы, и уходить из Саксонии. Это всех обрадовало. Казаки в вечернем сражении участия не принимали и теперь хоть немного отдохнули.

До зимних квартир казаки не дошли. Им поручалось совершать рейды по тылам противника, нарушать снабжение войск, перехватывать и уничтожать мелкие отряды, добывать пропитание самим и ждать дальнейших указаний.

Зима выдалась довольно теплой, морозов почти не было, но дороги раскисли и сильно выматывали лошадей.

Казакам придали несколько сотен хорватов. И теперь их набеги приняли более планомерный характер.

Сотня, в которой служил Лука, под командованием кряжистого казака Боровского ушла далеко на юго-запад в опасное предприятие. Их главной целью был перехват почты противников. Особенно почты Франции, которая вела интриги с княжествами Германии, сколачивая союз против Испании.

Лука последние дни казался злым, хмурым и недовольным.

– Что с тобой, друг? – спросил однажды Яким. – Ты вроде бы чем-то недоволен? Поведай мне.

– А чем тут быть довольным, Яким? Я зачем сюда пришел?! За славой казачьей, за грошами на хорошую жизнь. Вот и думаю, какого лешего мы тут гибнем за шесть талеров? Ведь не меньше половины из нас не вернутся домой, а часть будет калеками! А что мы получим, если нас минует смерть? Какая же тут слава?! Обидно за себя, Яким!

– Ты что, один такой? И никто не думает об этом. Каждый надеется на удачу!

– Какая там удача! Смерть, а перед нею мучения – вот наша удача! Муторно, и нет никакого желания больше воевать, Яким.

– Что ж теперь делать, Лука? Надо ждать окончания войны, мирного договора, тогда лишь можно вернуться домой. Все у нас такие, как ты. И не бери в голову эти мысли!