Казаки. Между Гитлером и Сталиным - [98]
Агитируя военнопленных за вступление в ряды вермахта, немецкие офицеры и пропагандисты из различных национальных комитетов обещали им хорошие условия жизни, питание и денежное довольствие, как для германских солдат. Также вербовщики активно использовали в своих выступлениях выдержки из печально известного приказа Сталина № 270 (об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия). Вообще, на подготовку квалифицированных пропагандистов из числа русскоговорящих жителей СССР (как правило, это были эмигранты) немцы средств не жалели и с самого начала войны старались привлекать талантливых журналистов-эмигрантов в ряды вермахта. Так, например, 15 октября 1942 года в пражской газете «Казачий вестник» появилось объявление следующего содержания: «Ввиду того, что от соответствующего ведомства Райха поступил запрос о специалистах печатного дела (редакторы газет, наборщики, корректоры, журналисты и прочее) и пропагандистах, предлагается, кроме сведений о себе… прислать на имя представительства в Берлине следующее: каждый журналист или пропагандист, чьи труды не появлялись в печати, должен написать пропагандистскую статью, по возможности на пишущей машинке, величиною в три печатных страницы, не больше, писать на одной стороне листа, если не на машинке, то очень разборчиво. Статья должна быть написана в духе идей национал-социализма и казачьего Национализма… Журналисты, чьи труды или статьи уже появлялись в печати, должны указать точное время и место их появления»[348].
Учитывая ужасные условия содержания, буквально на грани жизни и смерти; многие не выдерживали психологической обработки и шли на службу к врагу. Таким образом, говоря о том, что эти люди были «добровольцами», важно помнить: многие пошли на предательство только ради того, чтобы выжить. После жизни в лагере они были готовы назвать себя кем угодно — «казаком», «украинцем» или «тюрком», — лишь бы получить, наконец, крышу над головой и кусок хлеба. Но при этом нужно помнить и то, что большинство советских воинов не поддавались на уговоры пропагандистов и не вступали на путь предательства, тем самым обрекая себя на верную смерть. Эти практически забытые ныне герои предпочитали умирать от голода и холода, как подобает настоящим Солдатам, нежели жить, чувствуя себя людьми второго сорта, пусть и с немецким оружием в руках, и с куском мяса в животе. Они не могли предать Родину, ждущих дома жен, матерей, отцов, детей и дедов, они выполняли свой долг защитников Отечества до конца. Красноречивый пример подобного великого человеческого героизма привел на послевоенных допросах Эверт фон Рентельн: «Военнопленные содержались в чрезвычайно тяжелых условиях. Люди поголовно были завшивлены, свирепствовал сыпной тиф, питание было исключительно плохим. Все пленные в обязательном порядке выводились на работы. Советские военнопленные были обречены на уничтожение. Я приказал начальнику лагеря построить пленных и объявил им перед строем, что если они хотят сохранить себе жизнь, то могут поступить на службу в немецкую армию. Я заявил военнопленным, что в случае их согласия их будут хорошо кормить, снабжать обмундированием, а после войны они получат земельные наделы на своей родине. Согласие на добровольную службу в немецкой армии дал 21 человек»[349].
Не ограничиваясь лишь набором «добровольцев», немецкое командование уже с весны 1942 года стало широко практиковать прямой набор в охранные и вспомогательные формирования вермахта всех военнопленных, признанных годными к строевой службе медицинскими комиссиями. Особое внимание уделялось прежде всего представителям тюркских и кавказских народов, а также казаков. При вербовке нередко использовались угроза расстрела, а также прямой обман, когда военнопленные отбирались под предлогом создания из них рабочих команд и зачислялись в воинские формирования безо всякого на то согласия. Группы таких «добровольцев» направлялись в сборные лагеря, где их делили по национальным группам, а затем отправляли в подготовительные лагеря центров формирования национальных легионов, казачьих и других частей. Вполне естественно, что набранный таким образом контингент не отличался ни преданностью, ни благонадежностью, и все «восточные» формирования, укомплектованные по такому принципу, со временем превращались для немцев в бомбу замедленного действия, готовую в любой момент взорваться.
Что касается казачьих частей в составе вермахта и полиции, то они отличались от остальных добровольческих формирований из числа жителей СССР. Прежде всего казаки служили либо в боевых частях, либо в полицейских и охранных формированиях, преимущественно образованных в тыловых районах, находящихся под военным управлением, или в тыловых порядках наступающей немецкой армии. Связано это было с тем, что казачьи сотни, батальоны и полки были довольно хорошо обучены (причем сами немцы старались отправлять к ним лучших инструкторов) в военном плане и отличались (по сравнению с другими изменническими формированиями) высоким моральным духом. Казаки, за редким исключением, никогда не работали в качестве обслуживающего персонала или сотрудников вспомогательных служб. Их уделом были: охрана коммуникаций, несение гарнизонной службы, наведение порядка в населенных пунктах (преимущественно на территории Дона, Кубани и Терека), борьба с партизанами и участие в боевых операциях. Такое положение дел еще раз доказывает тот факт, что немецкое командование относилось к казачьим частям с гораздо большим уважением и доверием, нежели ко многим другим формированиям из числа народов СССР.
