Казак из будущего. Нужен нам берег турецкий! - [85]

Тысячи обездоленных людей потянулись по дорогам соседних санджаков халифата, ища приюта или хотя бы временного пристанища. Далеко не всем было суждено дойти. Многие не выдержали тягот дороги, умерли от голода и истощения. Кого-то приютили родственники, кого-то – единоверцы, но обстановка на Балканах стала стремительно накаляться.

Меньше всех пострадали скотоводы гагаузы. Они успели вывести из-под удара ногаев даже большую часть своего скота. Но пасти его в относительно густозаселенной Болгарии было негде. Вот здесь их руководители вспомнили о приглашении казацких атаманов переселяться на освобождающиеся земли. Гагаузы срочно отправили в Азов послов с согласием на это предложение и, переправившись через Дунай в Валахию, двинулись на север, в обратном движению ногаев направлении. Вряд ли у них это получилось бы так легко, но атаманы успели предупредить Валашского господаря, и тот им препятствовать не стал. Матвей Баессараб был настроен крайне антиосмански, получить таких сильных союзников, как казаки, для него было очень важно. В начавшейся у османов заварушке он надеялся выиграть если не независимость, то существенное увеличение автономии. И, глядишь, заметно округлить свои владения.

* * *

Еэн забыл, когда в последний раз спал вволю. Ему приходилось метаться по югу Румелии, как волку, попавшему в загонную охоту. Вокруг только враги, и остановиться означает – умереть. Чем дальше, тем яснее он понимал всю авантюристичность своей попытки захватить власть в халифате. И уже много раз сожалел, что отказался от предложения руководителей оджака и захотел быть на самом верху. Обратного пути, как он понимал, у него не было. То есть его капитуляцию встретят радостно, ему наобещают всего самого соблазнительного, но потом быстро удавят как ненадежного. Оставалось идти до конца.

За эти недели один из высших сановников халифата осунулся и похудел, будто греб все время на кадирге. На его счастье, у оджака не было на чем переправляться через проливы. Его собственная армия, то есть официально – султана Мустафы, успела занять и Босфор, и Дарданеллы. Милостью Аллаха верфи, как главная, сожженная казаками, так и старая, Галлиполийская, располагались в Румелии. Сейчас на них пытались срочно построить хоть что-то для обороны. Очень не хватало специалистов, дерева, времени, но главное – денег.

Обе казны, государственная и султанская, а также монетный двор были вычищены проклятыми гяурами. Пришлось срочно вводить новый дополнительный налог, в придачу к тому, что недавно собрал султан. Никакого восторга у тех, кому его предстояло платить, это не вызвало. Собирать эту подать приходилось с помощью военных отрядов. Здорово выручили пашу жившие в Стамбуле евреи, выкупившие право сбора налогов с некоторых санджаков, иначе ему уже нечем было бы расплачиваться и с собственной армией.

Ногайских послов вид сожженного Стамбула потряс. Столица мира, уничтоженная огнем, производила сильнейшее впечатление. Рассказы о том, что при пожаре погибла половина, если не две трети (у страха глаза велики) населения города, то ли триста тысяч, то ли еще больше, укрепили их в уверенности, что они поступили мудро, вовремя покинув родные кочевья. Если уж Стамбул эти гяуры разграбили и сожгли, несмотря на бесчисленные рати янычар, его защищавших, то что смогли бы противопоставить такой силе они?

Мурзы понимали, что просто так им новую землю не оставят. Ее надо заслужить. Зная о назревающей войне за власть, лидеры ногаев предложили Румелийскому бейлербею Еэну-паше свое ополчение в помощь. За утверждение прав на владение Добруджей. Экономика страны от такой рокировки существенно теряла, но около тридцати тысяч конных лучников… Паша преодолеть соблазн не смог. Силистрийскому бейлербею был обещан более богатый вилайет в Анатолии, ногаям временно разрешили остаться в Добрудже, до отвоевания их исконных земель у врагов.

Еэну пришлось пойти на согласие с кочевниками, так как договориться с руководством оджака он не смог. Точнее, чего уж перед собой скрывать, не захотел. Ему предлагали всего лишь должность каймакама Стамбула, а у него перед глазами стояла в мечтах сцена опоясывания его знаменитой саблей[11]. Тогда, прибыв в Стамбул, он был ослеплен перспективой возможности взять власть в свои руки. Сначала – как Великого визиря при сумасшедшем султане, а потом… в конце концов, детей у Мустафы нет и не будет, династию надо будет все равно менять… почему бы ему самому не стать основателем новой династии? Еэнов.

Сейчас, в запарке организации новой армии, которой предстояло завоевать трон султанов, ему было неудобно вспоминать, как тогда тайком, чтоб никто не слышал, произносил полушепотом: «Султан Еэн. Халиф Еэн. Падишах Еэн. Династия Еэнов. Еэновский султанат».

Произносил и млел от этих звуков. Какое может быть каймакамство, при возможности стать самым могучим государем в мире? Он решился рискнуть, прекрасно понимая, что оджак, дополненный тимариотами, куда сильнее, чем его румелийская армия. Ведь имея под рукой ресурсы Румелийского вилайета, самого развитого и богатого, войско можно нарастить. Однако пока ему не удалось достичь и обычной численности прошлых лет. Не помогла переброска почти всех войск с имперской границы. Взбесила его позиция господарей Валахии, Молдавии, Трансильвании. Их полки составляли как бы не больше половины обычно подчиненных ему вооруженных сил. По обычаям султаната господари подчинялись непосредственно ему и должны были выставлять, по первому требованию, воинов. Райя для помощи в наведении порядка в Стамбуле они прислали, войска же предоставлять отказались. Отговариваясь разными предлогами, явно надуманными, и не являясь к нему по вызову на личную встречу.