Казак Дикун - [28]

Перед Рождеством на раде, на которой присутствовал и Дикун, городничий Волкорез обнародовал итоги первой переписи населения Екатеринодара, его размещении, занятиях, говорил о предстоящей зиме, трудностях с топливом, необходимости мер пожарной безопасности. Призвал:

— У нас еще нет никакой пожарной службы. Поэтому отоплять свои очаги надо аккуратно, чтобы ни у кого не возникло возгораний.

Стоявший рядом с Дикуном казак Титаровского куреня Семен Швидкой, человек смешливый, заводной, промышлявший изготовлением и продажей браги, подал громкую реплику по указанному случаю:

— Кто загорится синим пламенем — зальем моей брагой.

В наступившем новом 1795 году по Екатеринодару долго ходили разговоры, как Котляревский писал слезное письмо Чепеге в Речь Посполитую, где кошевой находился с двумя конными полками. Он так отяготился писарской должностью, что уверял, будто находился на крайнем пределе изнеможения: «Ибо ежели я в писарской должности дальше пробуду, — лишусь не только крайнего здоровья, но и жизнь моя вскоре прекратится безвременно».

Действительно напряжения в работе у него хватало. Однако же войсковой писарь не торопился расставаться со своими привилегиями.

Головатый погонял его и старшин хорошо, да и себе покоя не давал. По границе черноморцев стояло 60 боевых постов и батарей, более ста пикетов. За несением ими кордонной службы нужен был глаз да глаз. Однажды, возвратившись с проверки ночных дежурств на постах Ве- ликомарьевского кордона, судья учинил разнос всему старшинскому составу, причисленному к войсковому правлению.

— Мало ездите по кордонной линии, — гремел его хрипловатый бас. — А там во многих местах беспечность и разгильдяйство. У полкового хорунжего Кирилла Кравца я обнаружил полный беспорядок в охране границы, пришлось строго его наказать. Приказываю повысить требовательность к несению кордонной службы.

Из канцелярии войска выпорхнула тогда необычная новость. Из Санкт — Петербурга, от самого важного царедворца, графа Платона Зубова были доставлены Голо- ватому два мешочка «египетской пшеницы» для разведения и получения «белого зерна». Рекомендовалось весной посеять, проследить за ростом и сообщить об урожае. Во многих беседах упоминалось о столичном даре и наклонении к его полезному использованию. Дикун услышал мнение:

— Та новинка — не для рядовых казаков. Не скоро они ей обзаведутся.

И ему подумалось: «Мне‑то наверняка не растить этой пшеницы и даже простой буряк — не для меня. Землю могут дать, а обрабатывать ее нечем».

Непродолжительная, но капризная, с малым снегом, оттепелями, дождями, заморозками зима подходила к концу, когда Федора как гром поразило известие из Васю- ринской о едва не происшедшем несчастье в семье Кода- шей. Однажды Надия отправилась прополоскать выстиранное бельишко в реке Кубани одна, без подруг. И чуть не поплатилась за свою опрометчивость. Лишь только она приступила к своему занятию, как на нее накинулись двое горцев, таившихся в расщелине берегового откоса. К счастью, она успела громко закричать, позвать на помощь. Ее услышали, к урезу воды бросилось сразу несколько казаков. Злоумышленникам не удалось умыкнуть девушку, они ретировались восвояси на плоскодонной лодчонке, при- топленной у песчаной отмели.

Не успели васюринцы оправиться от шока в связи с попыткой умыкания Надии Кодаш, как их курень вновь постигло чрезвычайное происшествие. В ночь с 14 на 15 февраля, после нескольких дней крепких морозов, сковавших реку льдом, у полкового есаула Андрея Шульги со двора выкрали черкесы пару лучших лошадей и пару волов. Похитители во весь опор гнали животных к реке, столь же поспешно понукали их при переходе по непрочному льду. Один тяжеловесный вол провалился в полынью и утонул. С оставшимися тремя животными злоумышленники ударились в предгорье, к абадзехам. На этот раз под напором есаула Шульги вдогонку ворам с Васюринского кордона была отправлена группа казаков во главе с поручиком Максимом Кепликом. Находчивый и смелый офицер скомандовал своим подчиненным:

— По коням, за мной — в галоп!

Форсировав Кубань, через восемь верст черноморцы заскочили к черкесскому князьку, подвластные которого сотворили воровской налет. Решительная требовательность русского офицера о возврате украденных животных вогнала князька в уныние, он указал направление, по которому могли продолжить движение его соплеменники. В двадцати верстах они были настигнуты. Испугавшись погони, бросили лошадей и вола, Кеплик успешно завершил рейд, возвратил есаулу три головы скота. Но так заканчивались дела далеко не всегда. Во многих местах лихая шкода беспокойных соседей завершалась в их пользу.

Люди пахали, скородили землю, сеяли, пололи всходы. И Федор Дикун не сидел сложа руки. Наконец‑то его желание побывать на Тамани сбылось. Вместе с небольшой группой мастеровых казаков он отправился на достройку войсковой гавани в Бутазе для размещения гребной флотилии. Туда он приехал налегке — с ящичком и узелком, в которых помещались его плотницкие инструменты, рабочая и выходная одежда. Скромную денежную заначку держал при себе зашитой в накладном внутреннем кармане свитки. Оглядев с ног до головы прибывшего плотника, инженер Федор Данильченко, ответственный за ход всей стройки, с удовлетворением отметил: