Казак Дикун - [21]

Антон Головатый. А подоспел он в самую макушку лета — в середине июля 1793 года.

Возвратившийся с Тамани после сбора соли Никифор Чечик о том довольно приметном событии рассказывал Федору Дикуну:

— У войскового судьи прямо‑таки привычка к торжественным встречам выработалась. На Тамани ему был устроен такой же пышный прием, как в Слободзее после поездки в Санкт — Петербург.

— Тут он и Чепегу затмил, — выразил солидарность Федор.

— Точно, — продолжал повествовать Чечик. — Когда он въезжал на расписном фаэтоне в Фанагорию, пушкари из гармат сделали 431 выстрел, ну и из ружей велась порядочная пальба.

Из того лета и осени 1793 года Дикун и Чечик запомнили сведения очевидцев о принятии Головатым руководства строительством гавани для гребной флотилии в заливе Кизилташ, а точнее в его ответвлении — в Бугазе, последующей сдаче флотского дела полковнику Кулику. В промежутке между этими событиями Головатый успел повидаться с командующим русскими войсками в Новороссии полководцем А. В. Суворовым, который специально пересек Керченский пролив, чтобы навестить одного из боевых сподвижников по баталиям под Очаковом, Бе- резанью, Измаилом и другими турецкими крепостями.

С прибытием на Тамань Головатого поздравил депешей кошевой Чепега, о чем Федору поведал тот же Никифор Чечик:

— Нам говорили, — посвящал он друга в войсковые новости, — как обращался батько Хорько к Антону: поздравляю, мол, с прибытием на Тамань вместе со всей своей фамилией, я, дескать, здесь, в Карасунском Куте, уже сыскал место и приступил к закладке войскового града, который по желанию товариства получит название — Екатеринодар.

На Тамани Антон Андреевич водворился, прямо сказать, в роли удельного князька. При нем работала своя канцелярия, он не отпускал от себя Котляревского, его полномочия ничуть не уступали чепеговским. Посланный им из Слободзеи полковник Иван Юзбаши для сопровождения его сыновей Александра и Андрея в Санкт — Петер- бург и определения их там на учебу по благоволению высоких сановников пожаловал на Тамань вслед за своим

патроном, без промедления доложил судье о выполнении поручения. Исполнительность Юзбаши была вознаграждена: Головатый единолично назначил его городничим Тамани, остававшейся основным центром притяжения переселенцев. Выдвиженец принял от полковника Константина Кордовского и полкового есаула Андрея Чистохвата знамена, перначи, печать и другие войсковые клейноды, делопроизводство, транспортные средства, волов, упряжных и верховых лошадей. Он стал круто и самодурно завинчивать гайки в Фанагории, притеснять людей. Известия о том доходили и до Карасунского Кута. Но кто мог протестовать? Таких смельчаков не находилось.

У Головатого образовалась целая толпа соискателей доходных сделок и его покровительства, вплоть до покупателей лично ему принадлежащего имущества, оставленного судьей за Бугом.

Какой‑то Станислав Годлевский запанибрата называл его рябым, с красным лицом, казачиной и сам напрашивался в разряд «жалованных черноморцев». И запросто просил у него подмоги с людьми с целью направления их на его крымские рыбные и другие промыслы, хотя бы в числе сорока человек, «не слишком сивуху жалующих». Иначе, мол, с подобными шалунами и разориться можно.

— И как, послал судья ему рабочую силу? — спросил Федор приятеля.

— Это мне неведомо, — признался Никифор. — Начальство нам такие секреты не выдает.

У Чепеги дел хватало невпроворот. Из Копыла ему была доставлена депеша полковника Захария Малого, ответственного за охрану кордонной линии до Кизилташа. В ней говорилось, что бежавший из плена от черкесов украинский казак Иван Черный доставил тревожные сведения: будто беспокойные соседи замыслили перебраться через Кубань и спалить все свежескошенное и заскирдованное на зиму войсковое сено черноморцев, обречь их скот на бескормицу и гибель.

— Какие хитрецы! — негодовал атаман. — Но мы сделаем так, что из этого у них ничего не получится.

Кошевой приказал от Копыла до Темрюка усилить посты и пикеты, ввести дополнительные залоги, с предосторожностью выжечь прилегающие к ним прибрежные камыши, дабы осветить местность и пресечь попытки внезапного нападения злоумышленников.

Повелел он Малому поплотнее сгруппировать переселенцев, кто на отшибе устроился — всех сосредоточить в назначенных общих селениях, каждый обязан в готовности держать ружья и пики, всем вместе обеспечить наивысшую безопасность. О превентивных мерах стало известно на левобережье Кубани. Оттуда дерзкая акция не последовала.

— Предусмотрительно и мудро поступил наш батько, — хвалили старшины и многие казаки своего атамана. — Не зря он стал воспреемником рассудительного и храброго Сидора Белого.

Вскоре по настоянию Чепеги Головатый обосновался в главной войсковой резиденции. Возникло полносоставное правительство в лице триумвирата: Чепега, Головатый, Котляревский. На подхвате у них верноподл, анно трудились войсковые есаулы Гулик, Кордовский, полковники Чернышев, Животовский и другие.

Значительная роль отводилась первому губернатору Екатеринодара поручику Даниле Волкорезу. Ветеран минувшей русско — турецкой войны возвратился с бранных полей, изведав немало передряг. Под Измаилом неприятельская пуля навылет прошила ему щеку и остановилась в полости рта. Выплевывая ее вместе с выбитыми зубами и кровью, храбрый офицер сердито выругался: