Казачий край - [46]

  Чернецов махнул рукой четверке дружинников, указал на линейку, стоящую у здания местного правления, и когда те, выкатили ее перед толпой пленных, взобрался наверх. Несколько секунд он молчал и разглядывал голубовцев, а казаки, узнав его, заволновались и резко забеспокоились.

  - Что, казаки, - выкрикнул полковник, - узнали меня?

  - Узнали, - в ответ протяжные, тоскливые и нестройные выкрики одиночек.

  - Я спрашиваю, вы узнали меня!? - еще больше повысил голос Чернецов.

  - Да! - в этот раз ответ был сильным и дружным.

  - Раз узнали, то знаете, на что я способен, и слушайте внимательно, то, что я вам сейчас скажу. Вы готовы выслушать меня и решить свою судьбу!?

  - Готовы!

  - Говори, полковник!

  - Не тяни!

  Полковник поднял вверх правую руку, гомон затих, над майданом воцарилась почти абсолютная тишина, и он, уже без крика, своим обычным голосом, начал:

  - Тяжелое нынче время, казаки. Брат пошел на брата, товарищ на товарища, отец на сына, а внук на деда. А все это потому, что есть такие люди, как изменник Голубов, сначала задуривший вам мозги, затем продавший вас всем гуртом большевикам, а сегодня утром, бросивший вас на произвол судьбы и бежавший. Однако не ушла эта гадина от справедливого возмездия, и отлились ему слезы казацких матерей, схоронивших своих деток, павших от братской руки. Нет больше предателя Голубова на этой земле, убит и брошен в степи, как пес безродный.

  - Уу-у-гу-у! - обсуждая услышанное, загудела толпа.

  Вновь поднимается рука донского героя, снова приходит тишина, и полковник, давший казакам возможность осознать, что впрямую их никто не обвиняет, а крайним делают Голубова, продолжил:

  - Предатель обещал вам свободу и волю под властью лживых комиссаров. Он ввел вас в соблазн легкой наживы за счет тех, кто имеет, хоть сколько-то больше добра, чем вы. Он натравливал вас на братьев своих, расстреливал несогласных и во всем шел на поводу у инородцев, пришедших на нашу землю с оружием в руках. Потоки крови пролились из-за его предательства на многострадальную землю Тихого Дона и на его совести гибель тысяч невинных в Ростове и Таганроге, а все это от равнодушия, темноты сознания и неверия в нашего спасителя Иисуса Христа. Однако открылся обман, пришло предателю возмездие, и наступил час прозрения. Теперь же, у вас, братья мои казаки, земляки, с коими я вместе воевал на Западном фронте, есть возможность все исправить, и доказать, что вы по прежнему вольные люди и донцы, а не холуи безродных бродяг.

  - Что ты предлагаешь, полковник? - вперед выступил плотный и крепкий казак, по виду и уверенной манере общаться, не иначе, как сотенный командир.

  - Встать в строй донских полков и вместе с нами громить красную сволочь там, где это будет необходимо Тихому Дону и всему казачеству. Вскоре, земли Войска Донского будут свободны, но есть наши братья кубанцы и терцы, которым враги чинят обиды не меньшие чем нам. Если принесете клятву на верность Войсковому Кругу, то быть битвам, в которых вы смоете с себя позорное клеймо предателей.

  - А семьи наши как же?

  - Не пострадают, слово даю.

  Казаки принялись обсуждать предложение Чернецова и совещались недолго. Вперед вышел все тот же сотник и сказал:

  - Мы согласны, но только, чтоб без обмана. Выполним любой приказ, но семьи наши не трогать и зла нам за старые дела не чинить.

  Так на сторону Войскового Круга перешли все находящиеся под городом голубовцы, которых все так же под конвоем, отправили в городские казармы. Мне же оставалось только в очередной раз подивиться, как ловко Чернецов разагитировал бывших наших противников, и идти готовиться к принятию нового полка и сдаче дел по дружине.

  С той поры, минуло девять дней, и в жизни Войска Донского произошли огромные перемены. Враг был отбит от Новочеркасска по всем направлениям. Генерал-майор Мамантов, собрав в кулак все конные части, вихрем пронесся по 1-му и 2-му Донским, Усть-Медведицкому и Хоперскому округам. Сопротивления ему почти не оказывалось и только несколько сотен усть-хоперцев во главе с бывшим войсковым старшиной Мироновым, все еще находились на стороне большевиков. Все остальные или затаились до времени, или выжидали, или стекались на сборные пункты Донской армии.

  Другая группа красных казаков, во главе с Думенко, держалась в Сальском округе и пока еще занимала станицу Великокняжескую. Однако против них выступил произведенный из хорунжих в есаулы лихой Федор Назаров и, учитывая, что с другой стороны подходили калмыки, можно было сказать, что и этот округ вскоре вернется под контроль Войскового Круга.

  За большевиками оставались Донецкий округ, куда, боясь, глубокого флангового обхода Мамантова, отступил товарищ Саблин, Таганрогский округ, с перешедшими в него частями Петрова и город Ростов, в котором находился отряд Сиверса и главный штаб Южной группировки советских войск во главе с Антоновым-Овсиенко. Сомнений в том, что скоро красные будут выбиты за пределы казачьего края, ни у кого не было, и пока в столицу не набежала всякая прятавшаяся по углам влиятельная сволочь, Войсковым Кругом было принято решение о созыве Большого Войскового Круга и формировании Второго Временного Донского правительства.