Казачий край - [43]

  На НП Слюсарева, которое располагалось в одном из крепких домов на окраине Персиановки, помимо меня находились Чернецов и сам командир 1-го Донского полка. Они разглядывали вражеские позиции в поле, и я присоединился к ним. Первое, что бросается в глаза, это облепленный людьми, находящийся всего в полукилометре от поселка вражеский бронепоезд "Смерть капиталу", ведущий огонь по нашим окопам. Почему молчит наша артиллерия, и как так получилось, что враг смог без помех восстановить подорванное железнодорожное полотно и подойти почти вплотную, не ясно, но думаю, что командир все объяснит. Поворачиваюсь к Чернецову и спрашиваю:

  - Что не так, господин полковник?

  - Люди вокруг бронепоезда.

  - Ну, вражеская пехота, это понятно, правда, бестолковая какая-то и разноцветная.

  - Там вперемешку с латышами, заложники из Ростова, дети и жены офицеров. Начнем стрелять, неизбежно и их заденем, а этого нам никто не простит, да и мы сами себе подобного не простим.

  - Что требуется от меня и моей дружины?

  - На ночь красные оставляют напротив наших позиций батальон пехоты, а бронепоезд под прикрытием заложников отходит на Верхнегрушевский. На полустанке у красных база и там они в ночь отдыхают. Пленники в чистом поле, а большевики в эшелонах. Твоя задача, этой ночью произвести нападение на Верхнегрушевский, взорвать бронепоезд и уничтожить железнодорожные пути.

  - А заложники?

  - Как доносят перебежчики из казаков, они от станции метрах в трехстах, в летних загонах на овчарне. Ими займется конница Власова. Удастся твой налет или нет, а людей мы вытащим все равно.

  - Помимо Власова еще кто-то будет?

  - Команда саперов с подрывными зарядами и две сотни офицеров. Задача твоей дружины пойти вперед и пробить подрывникам путь к бронепоезду.

  - С моим личным составом это дело трудное, да и на полустанке может быть засада.

  - Потому и посылаем, кого не сильно жалко, а насчет трудностей, так они у всех.

  Таким было первое боевое задание "Новочеркасской боевой исправительной дружины". День бойцы отдыхали, а к вечеру выдвинулись к Персиановке. Я вышел перед строем и произнес, как мне показалось, зажигательную речь, смысл которой сводился к тому, что кто отступит, тому не жить, не пулеметы достанут, так красные расстреляют. Закончил же свое выступление словами о том, что девиз: "Победа или смерть!", для них не пустой звук, а самое что ни есть, настоящее руководство к действию. Народ на мои слова угрюмо загудел, а один из бойцов даже заплакал, кажется, это был бывший банкир Копушин.

  Как только стемнело, в сопровождении охранной полусотни стариков и дальних дозоров конницы Власова, дружина обогнула Персиановку по правому флангу, и вышла в зимнюю степь. Бойцы шли не очень хорошо, было много непривычных к дальним прогулкам людей, но к полуночи, мы все же вышли к Новогрушевскому полустанку.

  Рубеж, на котором мы концентрировались для атаки, находился в полутора километрах от расположения противника. Мой отряд дошел почти без потерь, всего семерых бойцов не досчитались, люди были более-менее, к бою готовы, и к нам подскакал Власов.

  - Костя, - окликнул он меня в темноте. - Черноморец, ты где?

  - Чего? - я подошел к нему.

  - Мы вражеские секреты сняли, так что путь тебе открыт. На полустанке пять эшелонов, три с нашей стороны и два с противоположной. Бронепоезд между ними. Мои волчата из разведки подошли почти вплотную, и донесли, что там гулянка идет, баян играет, песни пьяные и самогон рекой.

  - С чего бы это?

  - Пленные большевики говорят, что товарищ Сиверс сделал товарищу Саблину и его героическим революционным борцам за свободу подарок, прислал сотню свежих баб из ростовских заложников. По-хорошему, мои казаки и сами управятся, и заложников освободят и саперов к бронепоезду доведут. Может быть, отведешь своих, а мне офицеров и пулеметы оставишь?

  - Нет. Раз так сложилось, что момент для атаки хороший, то этим надо воспользоваться и своих бойцов обстрелять.

  - Как знаешь, Черноморец, атака через пятнадцать минут.

  - Отлично, начинаю выдвигаться.

  Сам бой описывать не буду, вполне нормальное ночное боестолкновение, во время которого кругом царит неразбериха, идет суматошная стрельба и кто свой, а кто чужой, разобраться бывает очень проблематично. Скажу только, что мои бойцы второго сорта, с поставленной задачей справились, может быть от страха, но все, что изначально намечалось сделать, они сделали очень хорошо. Подорвав вражеский бронепоезд и повредив железнодорожные пути, дружина отошла в поле, взяла под охрану триста пятьдесят освобожденных заложников и к утру была в Персиановке.

  Здесь, когда уже рассвело, я смог подробно разглядеть людей, которые находились в плену у красных, и зрелище было не из приятных, поскольку не было среди них такого, у кого не имелось на теле ран. Все это скопище гражданских и еще несколько дней назад, не принимавших никакого участия в Гражданской войне людей, сидело подле развалин какого-то дома и практически не шевелилось. Они ничего не хотели, не плакали, не голосили и не требовали. Просто сидели и ждали команды, которая указала бы им, что они должны делать дальше.