Кайвалья - [3]

– В конце концов, мы можем просто порисовать на стенах, так что ничего не потеряем, не правда ли? Помнишь, мы давно хотели сделать это.

Особая поэзия полуразрушенных заводов хранила тихое, волнующее очарование, и она любила бывать в подобных местах. Иша снова вспомнила Макса, который однажды отвел ее в старинное полуразрушенное здание – с его стен, шурша, осыпалась красная каменная крошка, когда они прикасались к ним руками и писали толстыми маркерами свои имена. Тогда он остановился у высокого окна без стекол, на втором этаже и долго смотрел вниз. Там, на темно-синем фоне неба, кружились и тихо летели вниз легкие пушинки снега, подсвеченные одиноким желтым фонарем. «Прыгнуть?» – бесстрастно спросил Макс у Иши, когда она слегка тронула его за рукав. Его глаза остекленело смотрели вниз, а нога шагнула к зияющему проему…

Она встряхнула головой, отгоняя это воспоминание, и стала смотреть на полувыбитые квадраты толстых стекол завода. Он давно тянулся слева темно-красной, присыпанной серой пылью кирпичной стеной и взирал безразличными глазницами немытых окон в ржавых решетках на проходящих мимо людей и канал, который, если верить красочным историям Стаса, раз в несколько лет требовал человеческих жертв, потому что был построен на древних капищах. По легенде, при строительстве демонические могилы были потревожены и духи завладели коричневатой водой, закованной в безыскусные гранитные плиты.

Под воздействием рассказов Стаса у Иши закружилась голова, а в висках что-то неприятно закололо. Она представила, как из канала медленно, с трудом цепляясь за усталый камень длинными блестящими от воды руками, которые заканчиваются чем-то напоминающим клешни, вылезает зеленоватое тело: на спине монстра аккуратный акулий плавник, с налипшим на него грязным илом. Его длинные жабры противно трепыхаются на неестественно толстой шее, украшенной пятнами мазута и бензиновыми разводами. Голова выглядит как плоский треугольник, слепленный из мяса, на который посадили большие черные глаза с белыми точками в центре, вместо носа – щель, похожая на замочную скважину. А рот, рта на треугольнике нет, он ниже – грудь посередине раскрывается словно рана, в которой с двух сторон застряли острые наконечники зубов…

Иногда после смерти Макса она видела таких странных монстров даже среди ясного дня и называла их про себя «демоны вины». Впрочем, они быстро рассеивались, оставляя после себя только шуршащую головную боль, которая понемногу отступала из ее головы, словно волны, соскальзывающие вниз с мокрого берега.

– Так, теперь тихо. Мы с тобой типа музыканты, идем на точку репетировать, – скомандовал Стас, когда они нырнули под громадную бетонную арку проходной, больше похожую на растянутую верхнюю губу великана. Иша на секунду зажмурила глаза – видение из канала быстро рассеивалось, а голова перестала кружиться. Теперь им нужно было спокойно, не вызывая подозрений пройти на вожделенную территорию.

Казалось, что это всего лишь обширная заброшенная зона, которая давно потеряла всякую ценность для кого-либо, но вход все еще охранялся. Правая ее часть дышала странной жизнью: в подлеченных краской, залатанных штукатуркой и пластиком корпусах жили репетиционные точки, офисы, артклуб непонятного назначения и множество маленьких магазинчиков со странными названиями, которые испуганно жались друг к другу.

Иша с удивлением рассматривала огромного монстра, сложенного из длинных темно-красных корпусов, который сонно задышал теплым ветерком, как только они свернули налево. Кое-где кирпичная кожа почернела то ли от огня, то ли от времени.

– Здесь сейчас никто не берется навести порядок. Но раньше пробовали и весьма активно, – рассказывал Стас.

– Я узнал, что администрация сгоняла всяких дурачков расчищать завалы, выгребать мусор из корпусов, и радостные волонтеры делали селфи на фоне очищенных помещений – вот такие молодцы, даешь субботник. Как думаешь, что произошло через некоторое время?

Ранее убранные цеха оказались через неделю завалены больше прежнего. В громадном, чисто выметенном цехе на первом этаже сторож обнаружил горы резиновых игрушек. Однокрылые самолетики, медвежата с вдавленными животами, рыбки без плавников – все было покрыто толстым запекшимся слоем пыли. Они высились сюрреалистическими дюнами, примыкая к облупленным стенам и прямоугольным колоннам посреди зала, что были от пола до потолка исписаны черными и красными маркерами.

В другом корпусе обнаружились комнаты, полностью заваленные потрепанными книгами, которые были похожи между собой как близнецы – с однообразными коричневыми, одинаково затертыми обложками и внутренностями, бесконечно воспевающими славу торжествующего марксизма-ленинизма. Но есть и еще кое-что поинтереснее.

Некий странный персонаж мне рассказал, что Макс был здесь год назад и что он нашел золотой лотос. Я так понял незадолго до… Ну ты знаешь. Возможно, это как-то повлияло на него, и я бы хотел попробовать узнать, что именно с ним произошло.

– А сейчас все это так и лежит там? – перебила Иша Стаса так, словно не слышала про Макса и лотос, показывая тонким, изящным пальцем на длинное пятиэтажное здание, у которого окна начинались только со второго этажа.