Кайа #4 - [64]
— А на это я не пойду. — голосом закончил я. — Господь даровал мне еще один шанс не за этим.
— А на это ты не пойдешь… — повторила за мной царская любовница. — А как же те слова Христа, что ты мне недавно цитировала? Они для красного словца, да? Я, кажется, уже говорила тебе о цене Слова.
— И именно поэтому, бесценная моя подруга, я вообще о чем-либо тебе рассказала. — ровным тоном парировал я, написав затем на дощечке. — «А ведь могла бы просто сказать, что мой план провалился и это тоже было бы правдой».
— Кстати говоря… — Кристина вновь поглядела на часы, — если твоя задумка потерпела неудачу, то…
— Чистая случайность. — ответил я. — И капелька везения.
— Чистая случайность, да? — повторила она и взяла из моих рук дощечку.
«Жить хочешь?» — прочел я написанное и по моей спине пробежали мурашки, а во рту пересохло.
Вот, кажется, и все. Моя недолгая дружба с царской любовницей подошла к своему завершению. Не продержалась, так сказать, и пары часов…
Внезапно почувствовал, что сейчас описаюсь и…открыл глаза!
10 января, Санкт-Петербург, особняк Семьи Филатовых, спальня на цокольном этаже, 16:08.
— Ёперный театр! — прошипел я, когда, продрав глаза, очутился в кромешной тьме. — Свет!
И не произошло ничего…
— Свет! — слегка истерично взвизгнул я, ощущая, что еще чуть-чуть и результаты моей жизнедеятельности бурным потоком устремятся наружу.
На сей раз «умный дом» тупить не стал и все вокруг озарилось светом. Проморгавшись, я так и не понял, где нахожусь, но вот прямо сейчас это и неважно. Важно туалет найти поскорее!
Кое-как встав с постели на ноги и умудрившись при этом не пропустить наружу ни капли, осознал, что до сортира, где бы он здесь ни находился, мне уже не добраться. Зато в одном из углов комнаты я обнаружил здоровенную вазу, типа китайской, дорогущую на вид, и вот до нее, пожалуй, я доковылять сумею. И в жутких корчах сумел-таки, едва, правда, не запутавшись ногами в ночнушке.
— Вот оно, преимущество длинноногой дылды! — блаженно пропищал я, когда наконец водрузил свою тощую задницу на, возможно, бесценный древний художественный артефакт. — Как, блин, мало простому человеку нужно для счастья! Чего-то в последнее время без экшена у меня не получается даже на «горшок» сходить…
Сделав «дело», встал с вазы и огляделся по сторонам. Окон в помещении предусмотрено не было, что навевало неприятные воспоминания о логове Александра Блумфельтда. Рядом с полуторной кроватью, я обнаружил стул, на котором были бережно сложены брюки, футболка и кофточка одного из моих домашних костюмчиков, поверх которых лежало мое же свежее нижнее белье. Быстренько стянув с себя ночнушку, переоделся.
Часы показывают пятый час пополудни. Вот это я нормально так поспал!
Ванная комната, вход в которую по запарке я сразу и не заметил, нашлась быстро. Умывшись и осознав затем неприятный факт того, что самостоятельно вылить из вазы свое пи-пи у меня не получится, ваза очень тяжелая, вышел из комнаты и, немного поплутав по незнакомым коридорам, обнаружил лестницу, которая вывела меня на первый этаж нашего Петербургского особняка. А значит, бессознательного меня привезли сюда и зачем-то поместили в каморку на цокольном этаже. Ну да, ладно, зато в темном и хорошо изолированном от посторонних звуков помещении я прекрасно выспался.
Странно. В этом большом доме тихо, обычно, не бывает никогда, а вот сейчас почему-то полнейшая тишина. И никого…
Кухня.
— Утро доброе, Клавдия Сергеевна! — зайдя на кухню, поздоровался я с кухаркой, бывшей самой первой живой душой, встретившейся мне в этом доме, и которая при моем появлении тут же выключила радио. — Или, вернее сказать, день добрый.
Я уселся за стол.
— Здравствуй, барышня. Что, только проснулась? Я-то ночью видела, как тебя, господи Боже, на руках в дом заносили! Что же это делается, а?! Ты себя как чувствуешь? Кушать будешь? — тут же залопотала эта чрезвычайно толстая и добродушная женщина, хотя прямо сейчас она была явно в подавленном настроении. — Давай-ка, я тебе быстренько омлетик с овощами сварганю! Или хочешь еще и первого?
— Чувствую себя хорошо, спасибо. Со мной ничего особенного не приключилось, просто я вчера очень устала и заснула на ходу, можно сказать. Извините, что напугала. Омлетик с овощами — это чудесно, а первого не надо, спасибо. И кофейку бы… — сказал я и выпил грушевый сок, стакан которого был поставлен передо мной заботливой кухаркой. — А чего это в доме тишина такая? И, собственно, где все? Выходной получили, что ли?
— А, ты же только проснулась и еще не знаешь новостей… День сегодня плохой, Кайа. Черный день!
От слов кухарки по моей спине пробежал электрический разряд и зачесались ладошки.
— Почему это он черный? — поинтересовался я и уткнулся в стакан, успокаивая нервы.
— Вчера, вон, барин при смерти оказался, дай бог ему здоровья, а сегодня… Сегодня с утра Марья Александровна преставилась, царствие ей небесное! — кухарка, утерев слезы фартуком, перекрестилась.
— Марья Александровна, бабушка… — вслух повторил я. — Что? Как?
«Во времена моей молодости, барышня, которая бы устроила такой позор своей Семье, какой устроила нам ты, просто исчезла бы из мира живых…». - вспомнились мне ее слова, сказанные в сумасшедшем доме.
