Кавказушка - [5]
– Ножками! – радостно выкрикнула Жения. – Будешь спрашивать – до Греции дойдёшь! Язык до края земли доведёт!
– Это ты-то будешь спрашивать? А по-каковски? Ну, за Абхазию выскочила, по-каковски станешь спрашивать? Ты хоть одно русское слово знаешь?
Жения срезанно сникла.
– Одно-то знаю… Здравствуй … – И трудно произнесла по-русски: – Д…ра-а…сти…
– Не густо, калбатоно [4] Жения. Вай, как не густо… В справке я попрошу, чтоб помогали в дороге с транспортом, с ночёвкой… А вдруг ты посеешь мою бумагу? Ты для подстраховки выучи ещё несколько русских слов. Язык, знаешь, может и продать и выкупить человека. Тут на одном драсти далече не ускачешь. Уж запомни, пожалуйста, ещё такие: Гэлэнжик, госпитал, син .
Возвращалась Жения от председателя и заведённо твердила про себя:
«Гэлэнжик… госпитал… син… Гэлэнжик… госпитал… син… Гэ…»
Жения осеклась, уколовшись взглядом о карточку Тамары на своей утлой пацхе, старинной избе-плетёнке. Карточка была на чёрной ленте. Лента широко закрывала посредине убитое лицо домика.
"Ка-ак я могла забыть?.. Прости, сынок… Простите, раны… Не мучайте Вы больно моего Вано… Прошу Вас… Нельзя мне сейчас к Вам… Как же я оставлю Тамару? Мёртвые не ждут… Вот отмечу Тамаре сороковой день… Пообедает Тамара в последний раз дома, [5] тогда…"
До больших поминок оставалось недели три. Времени вполне достаточно, чтоб проведать Вано. Но Жения не собиралась просто проведать. Она будет там непременно до того самого часа, покуда Вано не поднимется совсем. А сколько надо на это? Неделю? Месяц? Два? Разве кто скажет?
И потому Жения уцелилась ехать только после сороковин.
3
В день отъезда Жения по первому зыбкому свету пошла к Тамаре. Поглаживая возглавие холмика, рассказала, куда едет, повинилась: не знаю, на сколько оставляю тебя одну, и слёзы, не спросившись, тихо закрыли Жении глаза.
От Тамары она взяла назад к дому, а забрела на плантацию.
Широкие печальные чайные ряды лились к ней, накатывались зелёными гребешками, обступали со всех сторон.
Давно ли тут в непогоду с пристоном гудели дикие леса? Вместе с Датико пилила, корчевала пни… Копала, сажала чай… Датико нет уже два года дома, а чай его живёт, живёт…
Жения очнулась. Её звали.
Глянула в сторону, откуда слышался голос.
Долговязик Бата, подросток, весело махал кепкой с подножки полуувечной полуторки.
– Тётя! Я бы мог подбросить Вас до Сухума. Удачный попутный рейс. Мне с Вами по пути…
Вечно этот Бата с шуточками!
Они подъехали к дому. Жения молча ткнула пальцем в два высоких чемодана, скрученных одной плотной бечёвкой. Эти с нами!
Бата растерянно заозирался:
"Это что, всё мне одному? Это я донесу или нет… Я бы, знаете, и не прочь поделаться с кем по-братски…"
Жения было уже подхватила один чемодан, как Бата, царским жестом отстранив её, подлез под верёвку и, крякнув, поднял чемоданы.
И тут свои каверзные шутки стали строить над Батой чемоданы. Сначала они резко дёрнули его влево, потом вправо. Бата едва успевал проворно бегать из стороны в сторону, пропаще держа на прицеле открытый кузов. Как ни метился попасть он к кузову по прямой, не мог. Бедняга был уже у самого опущенного борта, как невесть какая злая сила бегом его протащила, прогнала мимо машины.
Бата еле остановился на срезе косогора, очумело вывалил глаза.
Казалось, он отключился. Рука, упиравшаяся в бок и подпиравшая заносчивое плечо с чемоданами, упала плетью, плечо обмякло, опустилось, и чемоданы съехали на хрупкое плечико малорослой Жении, едва успела подскочить под них.
Как показалось Бате, Жения в укор ему легко, как-то играючи, что ли, пронесла чемоданы к откинутому борту.
– Я с ними кружился-кружился, плясал-плясал… – загнанно спешил он словами. – А Вы взяли – будто пустые! – спокойно так понесли. Безо всякой корячки…
– Козе, мальчик, свои рога не тяжесть… А ты молодца! Весёлый растёшь. Ну и правильно делаешь, расти весёлый.
Бата обречённо разнёс в стороны руки.
– А что, тётя, остаётся делать? Уж какой зародился… Моя бабунюшка говорит: горбатого могила исправляет, но иногда и она бессильна.
Грянул залпом смех.
Жения с Батой поворачиваются. Боже! Соседи кружком облепили их!
Бата закрывает борт. Не в спехе пробует, надёжно ли закрыл.
А Жения, розовея от стеснения, с кроткими поклонами прощается со всеми подряд за ручку. Со взрослыми. С детьми.
Жении неловко, что вот из-за неё народ отлепился от своих хлопот. За свою жизнь она и разу никуда не уезжала из села и теперь не знает, надо ли что при отъезде говорить или не надо…
Но когда руку ей сжимает Русико, Жения задерживает её, не выпускает сразу. Чувствует, как рука наливается теплом Русико.
– Ты уж горячо не пуши когда меня под момент, – благодарно Жения смотрит прямо в глаза Русико.
– За что? – искренне удивляется Русико.
– Есть за что… Целый же дом на тебя вешаю. Ключ знаешь где… Корову не забывай доить… Я так старалась, так старалась поменьше тебе забот оставить… Всех несушек приобжарила, позапихала в чемоданы… Сыр, хачапури, чурчхела, чурек, баночка мацони… Ну что ещё туда возьмёшь?..
А тем временем Бата завёл своего динозавра.
Машина хрипло затакала, суматошно затряслась.
– Лёгкой дороги тебе! – приобняла Русико Жению. – Здоровья твоему орлу молодому. Передавай поклоны ото всех нас… Пускай поскорей подымается. Орлу – летать!
Героиня романа «Оренбургский платок» – вязальщица знаменитых оренбургских платков, натура самобытная, стойкая, цельная. Писатель «разрешил» ей самой поведать о своей трудной судьбе, что придало повествованию яркую, неповторимую, пленительную выразительность.
Раньше основная часть этой книги юмора была напечатана под названием «Блёстки» в пятом томе собрания сочинений А.Н.Санжаровского в десяти томах (тринадцати книгах). Москва, 2004.
Это сборник коротких рассказов в русских народных пословицах, поговорках, присловьях, приметах, загадках обо всём том, что окружает человека. Мне не хочется выводить самого человека за рамки этих своеобразных рассказов, поскольку для человека «природа не храм, а мастерская, и он в ней работник». Не потому ли народ, слагая пословицы, скажем, о зверях или птицах, не забывал в этих пословицах и самого человека?Примета - дитя опыта. Многовекового опыта народа.Она заслуживает глубокого внимания и изучения.Анатолий Санжаровский.
Остросюжетный роман «Сибирская роза» повествует о трагической судьбе потомственного врача-онколога Таисии Викторовны Закавырцевой. Тридцать лет сибирская волшебница, Воительница излечивала раковые заболевания, сочетая опыт народной медицины с официальной.
В основу повести положен рассказ мальчика о том, как он в войну, в свои пять лет, ездил с мамой на последнее свидание с отцом, чья часть прибыла на передышку и пополнение в Батум. Вскоре после этой встречи отец погиб на фронте.
«Неужели мы никогда не расплатимся ничем за пренебрежение к истории своей, воплощённой в конкретной старухе, старике? В единичной, частной судьбе, которая неотделима от судьбы Отечества?»Эти строки я с удовольствием взял бы эпиграфом к этой повести, настолько метко в них слита суть произведения.Простая история. Двое прожили совместную долгую жизнь. Коллективизация. Война. Оккупация. Восстановление… Жили одними заботами со страной.Нажили они семерых детей. Но брак так и не зарегистрировали. Так получалось – за неотложными делами всё некогда было.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Методическое пособие подготовлено на основе добытых оригиналов документов по обучению диверсионно-террористических групп на территории Чечни, а также опыта ведения боевых действий с чеченскими бандитскими группировками в августе-октябре 1999 года.Пособие предназначено для изучения тактики действий чеченских бандформирований личным составом разведывательных, мотострелковых, десантно-штурмовых подразделений ВС РФ и специальных подразделений ВВ МВД, а также для практического использования при выработке контрмер в борьбе с диверсионно-разведовательными группами и бандформированиями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация издательства: Документальная повесть и очерки о действиях морской авиации в боях за освобождение Крыма, о подвигах отважных воздушных бойцов-черноморцев, многие из которых, как и сам автор — в то время командир звена бомбардировщиков-торпедоносцев, — удостоились высшего признания Родины звания Героя Советского Союза.Для массового читателя.lenok555: Третья книга мемуаров В. И. Минакова, предыдущие — "Фронт до самого неба" и "Командиры крылатых линкоров".
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
На наших глазах в годы Великой Отечественной войны французские летчики полка «Нормандия — Неман» самоотверженно и храбро дрались за правое дело. Я видел, как они всегда рвались вместе с нашими соколами в бой с фашистскими захватчиками. В этой небольшой книжке, как солнце в капле воды, отразилась боевая дружба, сцементированная братской кровью героев в кровопролитных боях с гитлеровскими ордами, дружба двух великих народов — СССР и Франции. Ведь Москва и Париж — под одним небом. Я знал лично и работал на фронте с генерал-майором С. П. Андреевым — бывшим командиром 3-й гвардейской Смоленской ордена Суворова II степени и Кутузова II степени бомбардировочной дивизии резерва Главного командования.