Кавказский гамбит - [27]

Предложение Арчила поехать в Германию за машиной как нельзя кстати. Тем более что вчера грузин условия смягчил, говорит, хочешь, сделаем наоборот — первая твоя, а потом — четыре мне, и не под залог квартиры, а под нотариальную долговую расписку на год. Выходит, без особого риска можно и автомобиль заработать, и на мир за чужие бабки поглазеть. Все сочинские окрестности и селения он давно облазил до самой абхазской границы, а тут — Европа! Только дурак от такой поездки откажется. Капитолине — что! У нее воображение как у воробья. Если он надумает — спрашивать не станет, поедет.

Впрочем, мечта о личном транспортном средстве с некоторых пор по притягательности уступала страсти, которую он испытывал к женщине. Это тоже была мечта, и звалась она Зина. Держать ее за руку — наслаждение невыразимое, необъятное. Остальное могло и обождать. Плотские желания мельчали и растворялись в этом блаженстве. Зачем спешить?

— Зина, — сказал поселковый стратег.

— Чего?

— Ничего. Зина, — повторил Василий и зажмурился.

Зина — сладостное сочетание звуков. По сравнению с этим именем другие мало что выражали. Он не хотел придавать смысл ненужным словам, пускай смысл будет сам по себе. Молча приложил к губам маленькую женскую ладошку. Секретарша просияла от неожиданности. Она не знала, что Васька научился этому у Шапошникова, который на видео после концерта обязательно целовал руку первой скрипке.

— Завтра вечером встречу.

Василий покидал квартиру на пятом этаже в полном смятении чувств и непривычной задумчивости. К Зине его тянуло неудержимо, тянуло помимо воли, вопреки собственному эгоизму и заведенному порядку вещей. В этом влечении все выглядело странно. Головокружительная сладость от душевной близости вовсе не требовала немедленного обладания телом, всегда чуточку стыдного и греховного. Эта бестелесность и неконкретность приближала Васькины переживания к разряду мечты, не похожей на прежние, мечты самой высшей пробы, поскольку в ней напрочь отсутствовала материальная составляющая. Наверное, именно такую мечту называла хрустальной Наталья Петровна. Но, как в настоящей мечте, на недоступной ее глубине сквозило хрупкое зерно несбыточности. Василий гнал от себя сомнения и старался меньше думать. Не думать было легко. И жизнь опять делалась прекрасной.

5

Панюшкин регулярно встречал Зину у входа в парк, а потом и к матери стал захаживать. Ашхен Рубеновна вела себя так, будто никогда прежде Ваську-милиционера не видела, а может, у нее после инсульта память повредилась. Старухе он страшно нравился — веселый, не курит, а рюмочку пропустить не дурак! Они прекрасно ладили, больная его не стеснялась, позволяла ворочать себя в постели, менять белье, сажать на «трон». Как и обещал, он соорудил инвалидную коляску, разобрав велосипед Генки-каменщика, пока тот спал, напившись вдрызг. Генка так никогда и не узнал, куда делись колеса и передача. Коляска отлично вписывалась в узкий коридор и имела такую маневренность, что въезжала прямиком в ванную комнату. Восторгу обеих женщин не было предела.

Мастерство всегда вызывает доверие. Ашхен сказала:

— Ты не гляди, что Зинка при месте, одевается хорошо и за собой следит. Женщине мужик нужен, уж поверь старухе. Девочка она добрая, беззащитная. Ты ее жалей и люби крепче.

По-видимому, мамаша считала, что он — новый муж дочери. Васька старуху не разубеждал. В завтрашний день загадывать не привык — как будет, что будет и будет ли? Главное, радоваться тому, что есть: Зина проявляла к нему благосклонность, а жена ни о чем не догадывалась.

Однажды вечером Василий встретил секретаршу в парке охапкой собственноручно выращенных роз, для конспирации завернутых в газету. Дома Зина поставила цветы в вазу и, любуясь, подумала: «Спятил мужик. Или я спятила?» Еще месяц назад скажи ей кто-нибудь подобное, только посмеялась бы. Мать с детства учила: никто не знает, где добро, а где зло. Может, Господь послал ей отдохновение за перенесенные мытарства? В лице Панюшкина. А почему нет?

Зина лукаво, совсем как раньше, улыбнулась сама себе. И, почувствовав на лице забытую плутовскую улыбку, рассмеялась легко и свободно. Регулярно мыться Василий уже привык, если приучить его чистить зубы — будет не хуже других. С таким не стыдно и по Платановой вечером пройтись. Капу ей не жалко, терять мужчин — удел женщин. Уж если она, Зина, пережила потерю Черемисина, красавца и лучшего полузащитника «Локомотива», утрату мента на пенсии Капа переживет. Но родной поселок — точно не простит. Ссориться с друзьями и знакомыми ради непоседы и пьяницы? Она еще с ума не сошла.

Зинаида рассуждала здраво, логично, но вопреки этому продолжала вечерами приводить мужчину к себе домой. Пока тайно.

По воскресеньям, когда Капа торговала возле магазина парниковыми овощами, Василий с секретаршей уезжали на маршрутке за Кудепсту, купаться на диком пляже, где нет опасности встретить хостинских знакомых. Увидев своего кавалера в сатиновых трусах, она сначала рассмеялась такому ретро, потом поразилась крепости и молодости его тела, словно седая голова с морщинистым лицом принадлежала другому человеку. Глядя на крутые ягодицы, обычно скрытые под старыми бесформенными штанами, она испытала гордость собственника, который не ошибся в выборе.