Кавказ - [43]

как фактор подкупа и разврата.

Так как в современном государстве отнимать эти богатства нельзя, кроме законных случаев конфискации за доказанный мятеж или крамолу, то, значит, нужна продуманная экономическая политика , нужна культурная борьба. Пора бы русской предприимчивости применить свои духовные и материальные силы к южной окраине нашей. Пора этой созидательной мысли лечь в основу нашей окраинной государственной программы. Важны и усиление полицейской стражи, и подъем служилого уровня русских кавказцев, но все это паллиативы, которые назревшего вопроса не разрешат.

Бредни армянских политиканов, вероятно, останутся бреднями, ибо никакие революционные авантюры не устоят перед штыком русского солдата. Но неисчислим экономический и духовный вред , наносимый армянскими вожаками на Кавказе и русскому народно-государственному делу, и самому армянскому населению. Эти вожаки ужасны, как растлеватели, как микробы социального разложения, как паразиты.

11. Народная масса

Два слова теперь о народной массе этого племени. Лишь два слова, потому что психология этой темной толпы не сложна. Сквозь долго не сходившее и доселе не сошедшее с ее духовной личности пятно стародавнего, многовекового рабства, macula servitutis, понемногу просвечивает нечто более человечное. Мне приходилось в разных местностях Закавказья встречать армян-простолюдинов и держать таковых на службе. Прекрасные, мирные, работящие и аккуратные люди. Однако все люди такого типа несочувственно относились к тифлисским говорунам-патриотам и молили Господа только об одном: чтобы их избавили от искусственных задач и перипетий мнимо-культурного армянского обособления и дали бы им возможность мирно работать под сенью русской власти.

Есть, конечно, очень много полудиких, в турецком стиле, и коварных, в стиле европейском, простолюдинов-армян, но наличность указанных, далеко не единичных армян, духовно-облагороженных, прилежных и умных, говорит в пользу способности народа к культуре. Этому благоприятствуют и физические условия. Армяне — народ с широкими, крепкими челюстями, выносливый, живучий. Среди них крайне распространена неопрятность, аналогичная с еврейскою, — но просвещение может устранить и ее, и болезни, ею порождаемые. Большая часть армян — жители или выходцы плоскогорий, где не губительны ни зной, ни малярия; это важный фактор преуспеяния, так как сравнительно здоровый климат непосредственно влияет на выработку уравновешенного характера, истинного рычага всякого прогресса. Нужно добавить, что смешанные браки армян с представителями других племен, особенно с грузинами, дают хорошее, духовно-улучшенное потомство. К сожалению, армянское обособление мешает теперь смешанным бракам.

Я придаю особое значение народному творчеству, потому что в нем говорит народ сам о себе.

Приведу характерную армянскую сказку, в которой отразился, насколько мне кажется, именно средний духовный уровень этого племени.

Жил был в одном селении бедняк Саркис, — по нашему Сергий. Он был так беден, а соседи его так скупы и жестокосерды, что когда у него родился сын, то никто из соседей не захотел стать ребенку крестным отцом, во избежание расходов на дом бедного человека. Пошел Саркис на дорогу, чтобы просить в кумовья первого встречного. Гладь, — навстречу бедный-бедный старик. Саркис не побрезгал, спросил его имя.

— Я Сурп-Саркис, святой Саркис, твой патрон, — отвечал тот, — и готовь крестить твоего сына.

— Ступай своей дорогой, — закричал в порыве гнева Саркис, — хорош святой, хорош патрон, коли держишь меня в нищете. Можно признавать и чтить только таких святых, которые помогают, а не бездельничают. Вот Карапету его святой помог духан открыть и нажиться, а ты что? Пошел вон!

Вторым встречным оказался красивый юноша, открывший Саркису, что он Габриель, ангел смерти, и готовь пойти в кумовья.

— Хорошо, — отвечал Саркис, — ты не разбираешь ни богатого, ни бедного и придешь когда-нибудь даже к пузатому богачу Карапету по делу смерти, а потому иди ко мне в кумовья.

Габриель был сторонник равенства, и приятна ему показалась такая речь. После крестин он сказал Саркису.

— Я тебе дам источник богатства: сделаю тебя доктором. Будешь много лечить и всегда только наверняка. Как придешь к больному и увидишь, что я стою у него в ногах, да улыбаюсь, то берись за лечение, притворись, что готовишь какое-либо снадобье, — и достигнешь цели. Если же я с мрачным лицом стану в головах, то и не пробуй лечить: значит, дело пропащее. Но ставлю тебе условие: помни совесть и по Божьему велению помогай бедным.

Сказав это, Габриель, ангел смерти, исчез.

Две тысячи раз, да еще два раза видел Саркис ангела Габриеля в ногах у больных. Лечил и богател. И пошла о нем слава и в Ганже[15], и в Карабахе, и до Тавриза[16]. Заболел один могущественный царь, призвал врачей всех стран: из Рума, из Самарканда, из Индии, из Мавритании. Они стараются, дают лекарства, а царю все хуже. Туг царь сказал, собрав последние силы:

— Все врачи невежды, один армянский врач еще может помочь мне. Ни в каком царстве нельзя без армянина обойтись: они великий народ и хитроумный.