Кавказ в воде - [50]

И вот в клубах поднявшейся дорожной пыли приближается конный отряд к лагерю генерала, тот удивляется:

— Вай, какие красивые джигиты! Особенно этот, который впереди на белом коне. Кто такие, почему не знаю?

Представитель и отвечает гордо:

— Мы — чеченцы! Но невезучий мы народ по жизни! — горячий конь под ним храпит, на месте устоять не может.

— Почему невезучий? — заложив руки за спину, проявил живой интерес генерал.

— Ну, вот, к примеру: наши на охоте много зверей настреляют, а какой-нибудь животный зверь обязательно хитрее их окажется: прикинется мёртвым и в самый последний момент — убежит. А после охоты, на ужине, джигиты начинают расхваливать свои геройства: кто как стрелял снайперски, кто как метко зверя сразил одной пулей, завалил, заломил в рукопашную, и тому подобное, а о убежавшем — ни слова! Почему? Да потому-что он, зверь этот, оказался гораздо умнее нас — вот на этого мудрого зверя и похож наш народ! У нас нет ни начальников, ни генералов, и никто никому не служит. Вот, мы такие! Менталитет, понимаешь, у нас такой, особенный. И вообще — любой из этих джигитов победит любого, даже самого великого и могучего твоего солдата! — конь рвётся, на дыбы встаёт.

Генерал последнему утверждению джигита не поверил:

— Не может быть, дорогой, а давай соревнование устроим, так сказать — товарищеский матч!

Джигит согласился, и его молодцы одержали убедительную победу над всеми русскими солдатами по всем спортивным показателям! Так давайте же выпьем за то… (Ой, это из другой оперы… Но, пожалуй, пусть остаётся).

Генералу это дело очень даже понравилось, и он попросил этого джигита, который в белой бурке, выделить для себя дюжину таких лихих джигитов. Джигит не жадный оказался. С этого исторического момента, говорят, Чечня и присоединилась к России; при дворе русского царя военные стали носить черкески, а тот джигит стал лучшим другом генерала: кунаком.

Очень интересная и познавательная легенда, — позже её Владу и сами чеченские собровцы частенько рассказывали в трёх экземплярах. И неоднократно. Но это — старинная красивая легенда. Ныне у них и начальники, и полковники, даже генералы имеются. Куда мир катится, где традиции? Затерялись традиции в толще временных слоёв. Сейчас из одежды современные джигиты отдают предпочтение натовскому камуфляжу, а из транспорта — джипам с перебитыми номерами.

Сколько было случаев: едут, к примеру, по горной дороге навстречу друг другу два чумазых грузовика, один с российскими омоновцами, другой с местными представителями «силовых структур». Омоновцы — понятное дело: оружие, потрепанная одежда без знаков различия, на головах банданы, ну, разве что если у кого панама или берет бывает, то на ней общевойсковая кокарда защитного цвета, либо милицейская. А у местных — всё почти то же самое, только на головах местами зелёные тюбетейки или повязки с арабской вязью мелькают, одежда почище, и никаких кокард! Вот и гадай: чьи это «силовые структуры». Чьи бы ни были, но настроены они весьма недружелюбно.

Был случай: проезжал отряд на «Урале» через бандитский посёлок, люди по обочинам стоят: дети, взрослые. Все настороженные, признаков гостеприимности и приветливости на лицах нет. Один из омоновцев решил приколоться: поднял вверх согнутую в локте руку со сжатым кулаком и крикнул: «Аллах акбар!», всё население механически в ответ тоже подняли руки и патриотически ответили: «Аллах акбар!». Вот так и проехали. Потом этот случай со смехом вспоминали.

А вторая рассказанная Ромой история такая — это уже в наше время происходило и, наверное, многие её должны помнить:

Был такой известный генерал, зам министра — то ли Капустин, то ли Фаршев. Уважением и авторитетом у рядовых бойцов не пользовался, но имел власть; был любителем строевых смотров, обожал ходить со свитой и принимать неправильные, заведомо провальные боевые решения, из-за чего весь войсковой люд на него огромное недовольство имел. Как-то раз он со своей свитой зашёл в столовую МВД, а там два друга — чеченских омоновца — никак откушать не могут: буфетчики им отказывают, мол, сейчас генерал сюда подойдёт, проваливайте, опосля придёте.

И генерал пришёл. Спрашивает этих парней:

— Вы кто такие, почему не знаю?

— Мы — чеченский ОМОН, — отвечают гордо, и тоже, — а вы кто такие?

— Я генерал Такой-то со своей свитой! — подбоченился, встал в выгодном ракурсе чтобы шитые погоны получше различимы были, — не видно разве!?

На что чеченцы и отвечают:

— Ну и пошёл на…i, генерал, вместе со свитой, где-то мы таких уже видали!

Возникла конфликтная ситуация, все же нервные — это дело перед самой сдачей Грозного происходило. Один из свиты только было собрался пистолет вытащить, а пистолет этот уже в руке у одного из омоновцев оказался, второй всю свиту на автоматный прицел взял. Генерал со свитой — тык-мык, ничего сделать не могут, МВД ведь тоже под охраной этого же самого ОМОНа. Невезучий генерал оказался: при любом удобном случае все обидеть его норовили. Но об этом — в другой раз…

* * *

Владиславу пришлось жить в Грозном на казарменном положении — дело привычное. Разве что в убоповской казарме ни одного русского: по вертикали и горизонтали все сплошь чеченцы. Все! Даже завалящего ногайца не имеется. Один Владик — якут. Чего греха таить — поначалу пробивал мандраж. Про особый мандраж в свете известных событий нужно остановиться и постараться осветить это дело, насколько позволит память, во всех мельчайших подробностях.