Кавалеры Виртути - [58]

Они стащили с плеч винтовки, положили рядом с собой. И гранаты. Яждж прошептал:

— В случае чего, пан хорунжий, по одному — за вал.

Гавлицкий шикнул на него, чтобы молчал. Он внимательно вглядывался в широкий тоннель, залитый блеском, отражавшимся от отполированного колесами железа, прислушивался долго и внимательно. Наконец решился:

— Начали!

Они наложили ключи на гайки, нажали руками изо всех сил, но головки даже не дрогнули.

— Заржавели наглухо, — нервничал Яждж. — Лежа мы не справимся.

Перспектива подняться, подставить себя под пули была не из приятных, но другого выхода не было. Гавлицкий встал первым, удлинил рукоятку ключа, дернул его, и вдруг холод пробежал у него по спине: гайка пошла с ужасающим скрежетом, она пищала при малейшем нажатии ключа. Он замер, а Яждж тихо проклинал все железо на свете. Они беспомощно посмотрели друг на друга. Лес пробудился, где-то в глубине застучали короткие очереди. Первым непроизвольным движением было упасть на землю. Только минуту спустя Яждж сказал:

— Это довольно далеко, похоже, у канала.

Сержанту казалось, он был даже уверен, что выстрелы раздаются ближе и что, возможно, огонь ведет обеспокоенная чем-то первая вартовня, но он промолчал. В них пока не стреляют, а работать они теперь смогут быстро, поскольку скрежета гаек никто не услышит.

— Давай! — сказал он, вскочил и схватил ключ.

Гайки отвинчивались по-разному. Одни шли гладко, другие сопротивлялись. Ребята упорно возились с ними, работая ключами. Наконец, залитые потом, с прилипшими к спинам рубашками, они покончили со всеми гайками. Сняли накладки, освободили рельс, потом оттащили его на несколько метров и забросали травой.

— Готово, — пробормотал с удовлетворением Яждж, складывая себе в карман открученные гайки. — Это на всякий случай, чтобы им нечем было завинтить.

Они еще раз оглядели дело своих рук, подняли винтовки и гранаты и отправились в обратный путь. Они уже не ползли, а, низко пригнувшись, перебегали от дерева к дереву. Выстрелы в лесу за ними постепенно замолкали, а когда они добрались до вартовни Петцельта, затихли совсем.

Плютоновый ждал их около просеки.

— Я думал, что это в вас, — сказал он. — Как только начали стрелять, я говорю ребятам: это по нашим Михалеку и Яжджу, но потом позвонил Будер, что это к ним хотели подкрасться. И что за народ эти швабы: не могут спать по ночам. Ну, пойдемте.

Он проводил их в вартовню и откупорил бутылку. Наливая водку, произнес торжественным голосом:

— За отвагу награждаю вас кружкой гданьской можжевеловой.

Выпили. Петцельт налил снова.

— Когда будете докладывать капитану — вдыхайте, — весело посоветовал он и поднял наполненную до половины кружку. — Будем здоровы, и чтоб они поломали себе шею на этих рельсах.

СУББОТА, ВТОРОЕ СЕНТЯБРЯ

1

Хуго Ландграф, радиорепортер:

«И вот они уже видны. Они приближаются. С юга на север движутся над городом на фоне ясной голубизны неба маленькие точки.

Пикирующие бомбардировщики! На Вестерплятте!

Телефонный звонок Боесу. Тот как бомба врывается в комнату. Немедленно вызываем нашу редакционную машину и несемся к Новому Порту. Конечно, не так быстро, как наши летчики. Когда подъезжаем к Главному вокзалу Данцига, начинают падать первые бомбы.

Стоя в несущемся автомобиле, наблюдаем начинающийся налет. Машина за машиной падают, как ястребы, с огромной высоты. Они пикируют на Вестерплятте. Когда летчик выводит самолет из пике, ясно видны отрывающиеся бомбы. Они падают на землю по три — пять штук сразу с высоты 200—300 метров».

Артур Бассарек «Освобождение Данцига»:

«Жители Данцига, наблюдая это зрелище с городских крыш и башен, с восхищением смотрели на воздушные войска Германа Геринга в действии. То один, то другой старый фронтовой солдат, переживший немало дней под градом снарядов над Соммой и во Фландрии, только качал головой, глядя на подвиги наших летчиков…»

Время 17.35—18.20

Шамлевский беспокойно вертелся, поглядывая на автомат. Потом наконец сказал:

— Я на минутку заскочу к ним, Бронек, ладно?

Ему хотелось как можно скорее показать Петцельту захваченный автомат, поэтому он умильно смотрел на Рыгельского, пока мат наконец не махнул безнадежно рукой.

— Иди, иди. Мы им здорово насолили, они, наверно, не полезут сразу же вновь.

В этот день они отбили две атаки. Во время второй атаки одна упорная группа атакующих под прикрытием волнореза подошла совсем близко, но они забросали ее гранатами, а потом, когда все успокоилось, пошли на предполье. На песке лежали три немца, около них оружие — легкий пулемет и автомат, который при разделе достался Шамлевскому. Капрал торжественно положил автомат на стол в пятой вартовне и проговорил:

— Шваб жарил из него прямо в меня.

Плютоновый Петцельт взял оружие в руки, внимательно осмотрел и вынес приговор:

— Легкий-то он легкий, а вот метким быть не может. Слишком короткий ствол.

Шамлевский, которого это замечание явно задело, сухо сказал:

— Я же тебе говорю, он палил из него прямо в меня.

— Это лучшее доказательство того, что он ни на что не годится. — Петцельт громко рассмеялся. — В тебя можно и из рогатки попасть. — Петцельт подозвал одного из солдат и приказал ему принести чистый котелок. Не обращая внимания на то, что капрал надулся, Петцельт проговорил: — Нам прислали из казарм горячую кашу с мясом. Может, поешь, а?