Кавалер ордена Почета - [49]

Постоянный страх за свою жизнь был преобладающим чувством, с которым жили все: вьетконговцы испытывали его в джунглях и в своих пещерах, крестьяне в своих хижинах и на полях; мы испытывали его в вертолетах и при патрулировании. «Действия по обнаружению и уничтожению противника» — удачное название. Именно таков был характер нашей работы, и больше всего ее боялись крестьяне.

Итак, в тот день в Бонгми, как я узнал позже, крестьяне попрятались в свои хижины в надежде, что мы спокойно пройдем мимо и позволим им продолжать свою жизнь. Но не тут-то было.

Как только транспортные вертолеты поднялись и направились на базу, сержант Брайт начхал спускаться в зону посадки. В этот момент сквозь рев моторов мы услышали ружейный огонь. Справа солдаты, двигавшиеся пригнувшись по обеим сторонам дороги, ведущей в деревню, вели беспорядочный огонь, вздымая облачка пыли вокруг убитых буйволов и человека. Они сделали больше тридцати выстрелов, прежде чем прекратить огонь. Казалось глупым тратить пули на мертвого человека и мертвых животных, но я не пытался понять воинственные импульсы солдат. Я только почувствовал облегчение, что огонь ведет не противник. Но потом у нас начались свои заботы.

Мы медленно снижались, паря в пятнадцати футах над землей, как вдруг несущие винты остановились и вертолет камнем рухнул на землю. От удара смялось шасси. Оба костыля треснули, как сухие ветки, и вертолет, содрогнувшись, накренился и сел на живот. Нас всех здорово тряхнуло, но никто не пострадал. Я включил переговорное устройство. Оно молчало. Нам потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что вся система питания вышла из строя. Сержант Брайт не мог объяснить, в чем дело. Мы с Джоунси выбрались на землю осмотреть повреждения. Шасси сплющилось о фюзеляж, как стальной блин. Сержант Брайт и второй пилот сержант Лидер проверили средства управления. Они вышли из строя, но теперь это не имело большого значения. Все равно мы не могли снова подняться, потому что без костылей нельзя благополучно совершить посадку. Вертолеты устроены так, что нельзя сесть на брюхо больше одного раза.

Нашей первоочередной заботой была связь. При молчащей рации мы не могли связаться ни с базой, ни с войсками. Сержант Брайт приказал мне и Джоунси доложить о нашем положении командиру роты «Д». Надо было вызвать другой боевой вертолет для огневой поддержки роты «Д», а нам нужен был вертолет «Чинук» с краном, чтобы вывезти нас отсюда. Мне не очень нравилось снова стать пехотинцем, но другого выхода не было. Мы с Джоунси взяли винтовки и патронташи и пошли вслед за солдатами, наступавшими на деревню.

Близко от нас была грунтовая дорога, и мы направились прямо к ней через открытое поле. Мне хотелось Догнать солдат, прежде чем они достигнут деревни и разобьются на мелкие группы. На дороге мы перешли на бег, пока не достигли мертвых буйволов, загородивших нам путь. Они были покрыты множеством кровавых ран в тех местах, где пули разорвали шкуру. Мертвый человек оказался мальчиком с раздробленной головой и телом, изрешеченным пулями. Видимо, по нему упражнялись в стрельбе солдаты. Это было ужасное зрелище, и я поспешно миновал его и двинулся по дороге рядом с Джоунси. Впереди, на окраине деревни, солдаты, разделившись на пары, приближались к первому ряду хижин, граничащих с открытым полем. Одного солдата оставили на дороге, метрах в двадцати пяти от деревушки. Он испуганно обернулся, направив на нас винтовку. Когда мы, запыхавшись, подошли к нему, он опустил ствол.

— Откуда вы, ребята, появились?

Джоунси объяснил, кто мы, и рассказал, что случилось с нашим вертолетом.

— Дело дрянь, — сказал солдат. — Лейтенант разозлится как черт, если мы нарвемся на чарли и не получим огневой поддержки.

— Конечно. Поэтому нам надо срочно его найти, — сказал Джоунси. — Где он?

Солдат указал налево.

— Вон там, на опушке леса, с отделением, чтобы перехватить чарли, если он побежит в ту сторону, когда мы войдем в деревню.

— А что, здесь ожидается заваруха? — спросил я. — Мы слышали, что чарли ушел из этой деревни и прихватил с собой всех мужчин.

— Да, так считают, но видели там дохлых буйволов и гука? Это вьетконговская деревня, и нам приказали ее сжечь.

— Кто приказал?

— Лейтенант.

— А если здесь еще остались женщины и дети?

— Всех, кого найдем, надо задержать для допроса.

— Послушай-ка, Гласс, — вмешался Джоунси, — давай-ка лучше пойдем к лейтенанту. Радист с ним? — спросил он солдата.

— Да, а другой в деревне. Это большое наступление. У нас еще два взвода на флангах.

— Ты идешь в деревню? — спросил я солдата. Он покачал головой.

— Мне приказано оставаться здесь, на дороге, и задерживать всех гражданских, выходящих из деревни.

— Может, нам лучше разделиться? — предложил я Джоунси. — Я останусь здесь и поищу радиста в деревне, а ты доложи лейтенанту. Чем скорее мы свяжемся, тем скорее уберемся отсюда. Встретимся у вертолета через пятнадцать минут.

— Хорошо.

Джоунси повернулся и пошел через поле к опушке леса, находившейся метрах в восьмистах отсюда. Я провожал его глазами, пока он не скрылся в высокой траве. Вдруг позади меня затрещали выстрелы. Не оборачиваясь, я бросился на землю. Солдат лежал на животе на дороге, направив винтовку на деревню — в том направлении, где шла стрельба. Огонь прекратился, потом возобновился — выстрелы стучали, как барабанная дробь, но нам не было видно, что происходит. В жарком утреннем солнце деревушка по-прежнему выглядела мирной. Что там встретил взвод, от нас было скрыто. Ружейный огонь держал нас настороже и в напряжении.