Кавалер ордена Почета - [14]

Долл подошел к животному и пнул носком ботинка его окровавленную морду. Он ухмыльнулся:

— На нашем счету один убитый гук и один убитый гуковский буйвол.

— И один убитый мальчик, — добавил я, не сумев сдержать себя впервые за весь день.

— Правильно. А я и забыл о нем. Значит, два убитых гука. Недурно.

— Долл, а ты не собираешься отрезать буйволу уши? — поддел его Блонди. — Ведь у него нет пальцев.

— Пошел к чертовой матери, болван!

— Я просто подумал о твоей коллекции трофеев.

— Предупреждаю тебя, брось приставать.

— Ладно, — сказал Томас. Он был на ногах и заряжал новый магазин. — Пошли. Мы достаточно здесь нашумели.

Мы пошли лесом осторожнее, опасаясь, что наша стрельба всполошила гуков. Наши опасения не оправдались. В два часа мы вышли на опушку леса, не обнаружив никаких признаков противника. Впереди было рисовое поле, а за ним лощина у подножия западных холмов. Мы остановились под прикрытием деревьев, чтобы обдумать следующий шаг. Мы знали, что противник засел на холмах и может накрыть минометным огнем все, что движется через поле. Но чего мы не знали и что нам приказали выяснить, это степень его активности в лощине. Спускается ли он с холмов? И если да, то с какой целью?

Глядя через ничейную землю рисового поля, я подумал, что поставленная нам задача не для патруля. Если наша разведка подозревает, что противник создает в этой лощине арсенал, почему его просто не разбомбят? У нас хватает огневой мощи, и не беда, если даже мы растратим ее попусту. Пути армейского начальства неисповедимы, но пути патруля ясны. Начальство не рискует жизнью — мы рискуем. Мы получили приказание, но не собираемом выполнять его неразумно. Мы стояли на опушке леса, не двигаясь с места, в ожидании каких-нибудь признаков деятельности противника. Долго ждать не пришлось.

Неизвестно откуда появились четыре вьетнамца в крестьянской одежде, по-видимому невооруженные. Они шли с севера и пересекали рисовое поле, направляясь к лощине. Долл был убежден, что это вьетконговцы, и хотел открыть по ним огонь, но Томас воспротивился, напомнив, что наша задача — наблюдать и докладывать, не вступая в бой с противником без крайней необходимости. Наша позиция в тени деревьев была идеальной, и Доллу не терпелось обстрелять крестьян. Такую хорошую возможность нельзя было упускать, но он не решался противоречить новому начальнику патруля, да еще при двух свидетелях, явно не симпатизирующих ему. Мы следили за вьетнамцами, пока они не скрылись в густых зарослях лощины.

Томас был в нерешительности относительно наших дальнейших действий, и Долл подсказал:

— Пора связаться по радио с командиром взвода, доложить добытые сведения и запросить огневую поддержку для обстрела лощины.

— Но мы пока еще не знаем, что там есть, — возразил Томас.

— Мы знаем, что там четыре гука, — отвечал Долл. —

Доложи, что мы видели восемь.

— Но ведь это вранье!

— Да, вранье. А ты что, хочешь перейти поле и узнать сколько их там?

— Меня смешают с дерьмом, если окажется, что в этой лощине нет ничего, кроме четырех невооруженных гуков.

— Как они узнают? Восемь вьетконговцев — это уже подразделение. Попробуй доложи, что мы уже убили одного гука и потеряли Старика. Это будет более убедительно.

— Ну и гад ты!

— Пусть, — согласился Долл. — Ты собираешься включать рацию или нет?

Томас больше ничего не мог предложить. Он вызвал по радио командира взвода лейтенанта Колдрона и доложил о действиях патруля. Он подробно сообщил об уничтожении снайпера и о гибели сержанта Стоуна, но об убийстве мальчика не упомянул. Я понял, что Томас и Долл намерены скрыть это дело.

Держа перед собой карту, Томас передал координаты минного поля и того места, где вьетконговцы вошли в лощину. На лейтенанта Колдрона это произвело впечатление, и он охотно согласился, когда Томас нерешительно предложил нанести артиллерийский удар по этому месту. Лейтенант сказал, что пошлет вертолеты, вооруженные ракетами и пулеметами, для обстрела всего района. Он приказал патрулю наблюдать за налетом со своей позиции на опушке леса и наводить по радио вертолеты на цель. Если потребует обстановка, он пришлет в этот район подкрепление. Томасу со своим патрулем оставаться на месте и держать связь. Томас обрадовался этому решению лейтенанта, поставив его себе в заслугу, к досаде Долла, который тем не менее был готов пойти на уступки, если и Томас пойдет.

Мы сидели на траве на опушке леса, отдыхали и наблюдали за рисовым полем в ожидании вертолетов. Но тут выскочил Долл со своим вопросом.

— Ты все еще собираешься доложить обо мне, когда вернемся? — обратился он к Томасу.

Опираясь о ствол дерева, Томас натянуто улыбнулся:

— Подумаю.

— Почему бы просто не забыть об этом? Ведь ты знаешь, что я был прав.

Томас подался вперед:

— Я знаю, что ты покинул меня в беде. Тот гук чуть не убил меня. Господи, как я молил, чтобы вы открыли огонь, но ничего, ничего! — Это обвинение относилось ко всем нам. — Я не могу этого забыть.

— Мы не знали, что там делается, — возразил Долл.

— Сволочь! А разве ты знал, что делается в этих кустах, когда поливал их огнем, охотник за буйволами?

— Я думал, что это чарли.