Кавалер дю Ландро - [53]

— У вас, конечно, есть свои источники информации… и вы получаете определенные инструкции, не так ли? Вот уже несколько месяцев в Вандее идет какое-то брожение, возможно, готовится восстание. Так что и мы знаем кое-что.

— Нас отправляют в Тур для их подавления?

— Возможно.

— Я никогда не буду стрелять в своих.

— Вы дезертируете?

— Я держал свое слово, генерал, до последней возможности. Но я не хочу вас обманывать, я не могу больше служить человеку, который готов начать беспощадную войну только для того, чтобы спасти свой зашатавшийся трон. Тем более уже начались мирные переговоры.

— И, конечно, речь идет о возвращении Людовика XVIII?

— Естественно, а если вы будете упорствовать, то все потеряете.

— У меня есть одна слабость: я не умею предавать.

— И поэтому я беру у вас отпуск. Я немедленно уезжаю и со мной лейтенант Десланд. Если вы попробуете меня остановить, я перебью ваших жандармов и сам застрелюсь.

— Я не буду чинить вам препятствий. Но, зная вашу преданность, я удивлен вашей изменой. Это весьма болезненный удар для меня.

— Моя преданность имеет другое происхождение, не то, о котором вы думаете. Она существует сама по себе, нейтральна, каким бы странным это вам ни показалось.

— Тогда почему вы бежите?

— Родина меняет правителя и сознание. Еще раз. Я не хочу убивать своих.

— Вы не так уж и нейтральны!

— Мне не дает покоя моя преданность, увы! Или, скорее, мое безумие… Я благодарю вас за отношение ко мне, за вашу доброту.

Ландро и Десланд не были одиноки в желании дезертировать из наполеоновской армии. В третьем полку Почетной гвардии было много людей из центральной Франции, Берне и Гаскони и даже иностранцев. Они также бросились в бега, покинув свои части в Шартре и стараясь тайком вернуться к себе. Десланд и Ландро уже почти в конце пути наткнулись на жандармов. Они заявили, что посланы в Тур подготовить квартиры для остальных сил. Жандармы не стали настаивать, и правильно сделали. Два боевых товарища не задумываясь уничтожили бы их одним движением. Едва появившись в Ублоньер, Ландро вступил в контакт с руководителями мятежников: Ла Рошжакленом, д'Отишампом и Сюзанеттом. После чего посетил своих фермеров и набрал отряд в тридцать человек. Он их одел за свой счет в куртки из козьих шкур и в меховые шапки (поэтому их и стали называть — «Казаки Ландро»). Выступление было назначено на 15 апреля. Об этом по селениям носились противоречивые слухи: одни распространялись роялистами, другие — сторонниками императора. Настало 15 апреля. Колонна правительственных войск встретилась с двумя небольшими отрядами мятежников под командованием шевалье дю Ландро и Алексиса де Нуе. Отряды остановились и приглядывались друг к другу. Тримбаль приплясывала на месте, готовая помчаться вперед, и Ландро уже обнажил саблю.

— Смотри! — крикнул Десланд. — Они повернули назад. Они не хотят драться.

— Уйдем и мы, — заговорил Нуе. — Как бы то ни было, цель достигнута. Они увидели, что Вандея взялась за оружие, и это облегчит переговоры в Париже.

— Мы их погоним!

— Один против трех? Послушай, шевалье, ты можешь оставаться, но я своих людей уведу.

Ландро пожал плечами:

— Один против трех, что ж, прекрасно! Под Реймсом было и побольше, не правда ли, Десланд?

Потом во главе своих тридцати «казаков» он вернулся в Ублоньер. Там был приготовлен хороший ужин. После сыра и орехов смеялись и пели. Вслед за Десландом маленькое войско запело «Махровую фиалку». Только шевалье был молчалив и едва прикоснулся к вину. Его мрачный взгляд остановился на цветущей яблоне. Когда бочонок с водкой опустел, он наконец стряхнул с себя оцепенение и сказал:

— Все, ребята, достаточно. Все, кто хочет, могут вернуться к себе. Остальные оставайтесь здесь, места много. Если понадобится, я вас позову.

Ушли все, в своих козьих шкурах и меховых шапках. Шевалье сидел в кресле перед камином и смотрел в огонь. К нему подошла старая Перрин.

— Наш командир, — проговорила она, — не надо расстраиваться из-за пустяка…

Это были почти те же слова, которые она сказала Форестьеру в ту страшную «ночь мельниц» в Бурнье.

А в это время в префектуре Каволо докладывал префекту о случившемся днем:

— Господин префект, отряд шуанов, большинство пеших и около тридцати конных в меховых шапках, встретили на дороге отряд наших солдат. Естественно, не обошлось без Ландро. Но он был разочарован. Противники разошлись, не произведя ни единого выстрела. Это произошло недалеко от Пузожа, в самом неблагополучном районе.

— Едва вернулся и опять взялся за свое.

— Другие, руководители, не проявляют активности. Но он не может упустить случая спровоцировать силы порядка. Я предлагаю немедленно его арестовать.

— О чем вы говорите, Каволо?

— После этой неудачи шевалье не сможет удержать своих людей, и они разбегутся по домам, я в этом почти уверен. Если действовать осторожно, мы можем выиграть день или два.

— Все напрасно, мой дорогой Каволо. Я только что получил депешу из Парижа: монсеньор граф д'Артуа вошел в столицу 12 апреля. Вы меня слушаете? Союзные державы согласны на реставрацию Бурбонов. Скорее всего, Людовик XVIII уже готовится к возвращению из эмиграции.