Катя, Катенька, Катрин - [34]

Над старой рекой завеса соткана из тумана,

В лодке сидит индеец,

Индеец, хозяин лесов…

«Да это песенка Енды!» — улыбнулась Катя.

Она встала на цыпочки, но никого не увидела.

Дети плыли за поворотом реки и распевали во весь голос.

И тут она решила: «Дай-ка я их напугаю!» В радостном ожидании она присела на корточки за валуном.

Голоса приближались. Песенка была спета до конца. Катя уже слышала, как вода ударяет и плещется о носы лодок.

«Весла у них сложены, их несет течение», — подумала она. И ждала. Лодки, должно быть, совсем уже близко.

— Плыви по протоке! Гонза, налево, правь, налево!

Голос Станды. Она была уверена, что они уже у самого валуна, и выскочила им навстречу, раскинув руки. Это было задумано как танец дикаря. Послышался предостерегающий сигнал, и Катя, оттолкнувшись, сделала длинный прыжок. Она нырнула в сверкающую реку легко и изящно и вынырнула, ожидая увидеть улыбки и услышать шутки. Но увидела беспомощные движения и услышала вскрик. Ветер бил перевернутую лодку о валун…

На подернутой рябью поверхности воды она заметила руку, ищущую, за что ей ухватиться. Катя бросилась к ней. Она испытывала на себе огромную силу бурлящей воды, чувствовала, как эта сила ее засасывает и тянет вглубь, под каменное тело «Жабы». Она ухватилась за камень и ободрала себе ладонь. Другой рукой она шарила по вспененной воде. Нырнув, она нащупала что-то гладкое, скользкое и потянула изо всех сил. Над водой показались посиневшие губы и молящие глаза. Это был Енда.

— Лодка, лодка! — повторял он с отчаянием, тяжело дыша. — Водоворот изломает лодку!

Катя снова с силой оттолкнулась от камня. Чьи-то руки в это время подхватили Енду. Катя поплыла по течению. Лодка, перевернутая вверх дном, опускалась все глубже в воду.

Вода здесь была спокойная, темно-синяя, блестящая. Катя вдруг почувствовала нечеловеческую усталость. Она подплыла к лодке и изо всех сил стала толкать ее к берегу. Ничего не получалось. Лодка была слишком тяжелая и с каждой минутой погружалась все глубже. «Я должна ее перевернуть!» — подумала Катя и попыталась приподнять один бок. Что-то тяжелое, твердое ударило ее. Рот и глаза заливала темная вода. Катя почувствовала, что тонет. Но минутная слабость тут же прошла, и Катя нашла в себе силы для энергичного броска. Она крепко схватилась за лодку и почувствовала, что уже не она толкает лодку, а ее самое кто-то подталкивает. Это был Станда.

— Я сама умею плавать, — сказала Катя и тоже попыталась улыбнуться.

И она доплыла, а вернее, добралась до берега, держась за лодку, которую толкали Станда, Зденек и Ольга. На отмели силы окончательно оставили ее, и ей очень захотелось спать.

Ребята вытащили ее на берег, уложили, и Катя вдруг осознала, что какую-нибудь минуту назад она спасла Енду. Ее охватила радость. Она провела рукой по лицу… на губах была теплая кровь. Потом возникло ощущение, будто она взлетела на качелях и тут же упала на большую глубину.

— Простите, — сказала она с виноватой улыбкой, — кажется, я теряю сознание. — И закрыла глаза.

Как в полусне, она слышала голоса.

— Я… сейчас же слетаю за доктором! — Это был голос Зденека.

Станда задерживал его каким-то ученым рассуждением, смысл которого ускользал от Кати.

— Ай! Что это с ней? — раздался голос Енды.

— Ничего, — успокаивала его Ольга. — Ничего такого!

— Маленькая ранка над бровью, а крови порядочно!

Станда, видимо, всем командовал.

— А на щеке? — спрашивал Енда.

Катя зашевелилась. Она тщетно пыталась раскрыть глаза. Она не предполагала, что у нее на лице будут царапины.

— Ободрано… Это заживет. Нарастет новая кожа!

Станда, видимо, оставался на высоте положения.

— А синяк останется? — По голосу было слышно, что Енда приободрился. — Потом она будет беситься: «Синяк, синяк!» А веснушки тоже нарастут с новой кожей?

Его попросили:

— Будь так добр, помолчи.

Енда, как видно, совсем уже пришел в себя. От пережитого испуга и волнений осталось одно воспоминание.

— Знаете, что я сигналил под водой? — спросил он горделиво. — Три точки, три тире, три точки!

— Не ври, Енда, — сказала Катя и села.

Дома ее уложили на кушетку на задней веранде.

«Катюшка, не хочешь ли чего?.. Катюшка, не нужно ли тебе чего?» — спрашивали все наперебой, соревнуясь в услужливости.

Нет, ей ничего не хотелось и ничего не было нужно. У нее было все, о чем она мечтала в последние дни: дружба и ласковые лица рядом. Будь она кошачьей породы, она бы мурлыкала во весь голос, чтобы слышно было, как ей теперь хорошо.

Дедушка сидел на скамеечке напротив нее и критически оценивал дело своих рук:

— Я сделал тебе самую шикарную перевязку, какую только умею. Синяк, конечно, продержится пару дней.

— И будет очень большой? — с участием спросила Вера.

Она сидела рядом с Катей и нежно гладила ее руку.

Ей так хотелось, чтобы Катя почувствовала, как она ее любит!

Бабушка строго озиралась кругом:

— А где же Енда?

— Боится предстать перед лицом своих судей, — отозвался Станда, не поднимая головы от книги.

— Конечно, у него есть все основания! Ясное дело, что теперь из вашего путешествия ничего не получится.

Все замерли. Испуганно взглянули на бабушку, а она продолжала, словно двух разных мнений быть не могло: