Катриона - [58]
But had I read it I could scarce have seen more clear in her designs. | Но даже не зная об этом письме, я легко разгадал, что она замышляет. |
Maybe I was _countryfeed_; at least, I was not so much so as she thought; and it was even to my homespun wits, that she was bent to hammer up a match between her cousin and a beardless boy that was something of a laird in Lothian. | Быть может, я ив самом деле был "деревенщиной", но не настолько, как ей представлялось; и даже при моем не слишком тонком уме мне было ясно, что она вознамерилась устроить брак своей родственницы с безбородым мальчишкой, который как-никак владел поместьем в Лотиане. |
"Saxpence had better take his broth with us, Catrine," says she. "Run and tell the lasses." | -- Пусть-ка Шесть-пенсов отведает нашей похлебки. Кэтрин, -- сказала она. -- Сбегай и скажи девушкам. |
And for the little while we were alone was at a good deal of pains to flatter me; always cleverly, always with the appearance of a banter, still calling me Saxpence, but with such a turn that should rather uplift me in my own opinion. | И пока мы оставались одни, она всячески старалась польстить мне, всегда умно, всегда как бы подшучивая, по-прежнему называя меня "Шесть-пенсов", но таким тоном, который должен был возвысить меня в собственных глазах. |
When Catriona returned, the design became if possible more obvious; and she showed off the girl's advantages like a horse-couper with a horse. | Когда вернулась Катриона, намерения старой дамы стали еще более очевидны, если только это было возможно; она принялась расхваливать достоинства девушки, словно барышник, продающий коня. |
My face flamed that she should think me so obtuse. | Щеки мои пылали при мысли, что она считает меня таким тупицей. |
Now I would fancy the girl was being innocently made a show of, and then I could have beaten the old carline wife with a cudgel; and now, that perhaps these two had set their heads together to entrap me, and at that I sat and gloomed betwixt them like the very image of ill-will. | Порой мне приходило в голову, что наивная девушка даже не догадывается, что ее выставляют напоказ, и тогда мне хотелось стукнуть старую перечницу дубиной; а порой казалось, что обе они сговорились завлечь меня в ловушку, и тогда я мрачнел, хмурился и сидел между ними, как воплощение неприязни. |
At last the matchmaker had a better device, which was to leave the pair of us alone. | Наконец, старая сваха придумала наилучшую уловку -- оставить нас наедине. |
When my suspicions are anyway roused it is sometimes a little the wrong side of easy to allay them. | Если уж во мне зародится подозрение, заглушить его бывает нелегко. |
But though I knew what breed she was of, and that was a breed of thieves, I could never look in Catriona's face and disbelieve her. | Но хотя я знал, к какому воровскому роду принадлежит Катриона, для меня было невозможно смотреть ей в глаза и не верить ей. |
"I must not ask?" says she, eagerly, the same moment we were left alone. | -- Я не должна вас расспрашивать? -- быстро спросила она, как только мы остались одни. |
"Ah, but to-day I can talk with a free conscience," I replied. "I am lightened of my pledge, and indeed (after what has come and gone since morning) I would not have renewed it were it asked." | -- Нет, сегодня я могу говорить обо всем с чистой совестью, -- ответил я. -- Я уже не связан словом, и после того, что произошло за сегодняшний день, я бы не дал его снова, если бы меня о том попросили. |
"Tell me," she said. "My cousin will not be so long." | -- Тогда рассказывайте скорее, -- поторопила она. -- Тетушка вот-вот вернется. |
So I told her the tale of the lieutenant from the first step to the last of it, making it as mirthful as I could, and, indeed, there was matter of mirth in that absurdity. | Я рассказал ей всю историю с лейтенантом с начала до конца, стараясь представить ее как можно смешнее, и в самом деле все это было так нелепо, что невольно вызывало смех. |
"And I think you will be as little fitted for the rudas men as for the pretty ladies, after all!" says she, when I had done. "But what was your father that he could not learn you to draw the sword! | -- Оказывается, все-таки грубые мужланы для вас столь же неподходящее общество, как и хорошенькие барышни! -- воскликнула она, когда я кончил. -- Но как же это ваш отец не научил вас владеть шпагой? |
It is most ungentle; I have not heard the match of that in anyone." | В жизни не слыхала ничего подобного! Это так неблагородно! |
"It is most misconvenient at least," said I; "and I think my father (honest man!) must have been wool-gathering to learn me Latin in the place of it. | -- Во всяком случае, неудобно, -- сказал я, -- а мой отец -- честнейший человек! -- вероятно, витал в облаках, иначе он не стал бы вместо фехтования обучать меня латыни. |
But you see I do the best I can, and just stand up like Lot's wife and let them hammer at me." | Но, как видите, я делаю, что могу: я, подобно жене Лота, превращаюсь в соляной столб и даю себя рубить. |
"Do you know what makes me smile?" said she. "Well, it is this. I am made this way, that I should have been a man child. |
Роберт Стивенсон приобрел у нас в стране огромную популярность прежде всего, как автор известного романа «Остров сокровищ». Но он же является еще и замечательным поэтом. Поэзия Стивенсона читаема у нас меньше, чем его проза, хотя в 20-е годы XX века детские его стихи переводили Брюсов и Ходасевич, Балтрушайтис, Бальмонт и Мандельштам, но наибольшее признание получила баллада «Вересковый мед» в блестящем переводе Маршака. Поэтические произведения Стивенсона смогли пережить не только все причудливые капризы литературной моды, но и глобальные военные и политические потрясения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В руки юного Джима попадает карта знаменитого флибустьера Флинта. Джим и его друзья отправляются в опасное путешествие на поиски пиратского клада. На Острове Сокровищ им пришлось пережить опасные приключения.
Перед вами – Жемчужина творческого наследия Роберта Луиса Стивенсона – легендарный, не нуждающийся в комментариях, «черный роман» «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»…Повесть «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» («Strange Case of Dr. Jekyl and Mr. Hyde») была написана в сентябре – октябре 1885 г. Первоначально автор намеревался публиковать ее частями в английском журнале «Лонгманз мэгазин», но издатель Лонгман убедил его выпустить «Странную историю» сразу в виде книги.Отдельным изданием повесть вышла в самом начале 1886 г.Первый перевод повести на русский язык вышел отдельным изданием в 1888 г.
Английский писатель, шотландец по происхождению, Роберт Льюис Стивенсон (1850–1894) вошел в историю литературы не только как классик неоромантизма, автор приключенческих романов, но и как тонкий стилист, мастер психологического портрета. Романтика приключений сочетается у него с точностью в описании экзотики и подлинным историческим колоритом.Дилогия "Похищенный"-"Катриона" описывает события середины ХVIII века, связанные с борьбой шотландских сепаратистов против английского правительства.Перевод с английского О.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Иностранный легион. Здесь рискуют жизнью в колониальном аду лихие парни, которым в сущности, нечего терять. Африка, Азия, джунгли, пустыни — куда только не забрасывает судьба этих блудных сыновей Франции… Кто-то погнался за большими деньгами. Кто-то мечтал о дальних странах и увлекательных приключениях. Кто-то просто скрылся под белой военной формой от закона. Но под палящим солнцем Алжира нет ни правых, ни виноватых, ни людей чести, ни подлецов. И еще там нет трусов — потому что трусы просто не выживают среди бесчисленных опасностей, из которых состоит обычная жизнь легионеров…
Древние времена Карелии и Суоми. Здесь быль переплетается с небылью, владения людей соседствуют с владениями богов и духов. Здесь чародеи и прорицатели живут среди простого люда, взирает с небес Громовержец Укко, грозит вечной ночью Хозяин Зимы. Где-то на просторах от Ингрии до Лапландии вращается Пёстрая крышка – таинственное Сампо, источник счастья и богатства своих обладателей. Здесь создали легенды «Калевалы» – или, может быть, сложили в руны отголоски былого? Главный герой – карельский сказитель Антеро – вместе со своим племянником Тойво отправляется в путь, чтобы разгадать загадку Сампо.
Действие этого увлекательного исторического романа происходит во Франции времён правления Людовика ХIV. Страна охвачена эпидемией отравительства, которая проникла на самые верхние этажи власти. В преступлениях оказываются замешанными и королевские фрейлины. Их кавалерам приходится предпринять самостоятельное расследование, чтобы отстоять честь и достоинство своих возлюбленных и не допустить их гибели. Однако против юных красавиц ополчились совсем нешуточные силы, противостоять которым в одиночку невозможно.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.
Рассказ “Одураченные” (The Dupes) был опубликован Рафаэлем Сабатини (1875–1950) в лондонском ежемесячном журнале “Ладгейт” (The Ludgate) в январе 1900 года. Действие происходит во Франции при короле Людовике XIII.
Середина XVII века. В вольном ганзейском городе Гамбурге освободилось место старейшины гильдии капитанов и шкиперов. Его занимает молодой капитан Берент Карфангер; отныне ему полагается защищать интересы отважных гамбургских мореходов, благодаря которым вольный город выдвинулся в число богатейших в империи. Между тем, события недавно отгремевшей морской войны между Англией и Голландией показали, что успешное мореплавание возможно лишь при поддержке могучего государства. У капитана Карфангера зарождаются идеи, как еще больше прославить и укрепить родной город, а вместе с ним и всю империю.