Катриона - [36]

Тем не менее я не сомневался, что этот допрос был обдуман, а быть может, и прорепетирован ими совместно; очевидно, мои противники решили испробовать на мне все средства, и теперь, когда не подействовали ни убеждения, ни лесть, ни угрозы, мне оставалось только гадать, что же они придумают еще.
My eyes besides were still troubled, and my knees loose under me, with the distress of the late ordeal; and I could do no more than stammer the same form of words:	Но после перенесенной пытки у меня мутилось в глазах и дрожали колени, и я только и мог, что пробормотать те же слова:
"I put my life and credit in your hands."	-- Я вверяю вам свою жизнь и честь.
"Well, well," said he, "we must try to save them.	-- Хорошо, хорошо, -- сказал Престонгрэндж, -мы постараемся спасти и то и другое.
And in the meanwhile let us return to gentler methods.	А пока вернемся к более приятным делам.
You must not bear any grudge upon my friend, Mr. Simon, who did but speak by his brief.	Вы не должны гневаться на моего друга мистера Саймона, он всего лишь выполнял полученные указания.
And even if you did conceive some malice against myself, who stood by and seemed rather to hold a candle, I must not let that extend to innocent members of my family.	А если вы в обиде на меня за то, что я стоял здесь, словно его пособник, то пусть ваша обида не распространится на мое ни в чем не повинное семейство.

These are greatly engaged to see more of you, and I cannot consent to have my young womenfolk disappointed.	Девочки жаждут вашего общества, и я не желаю их разочаровывать.
To-morrow they will be going to Hope Park, where I think it very proper you should make your bow.	Завтра они собираются в Хоуп-Парк, вот и вам хорошо бы прогуляться с ними.
Call for me first, when I may possibly have something for your private hearing; then you shall be turned abroad again under the conduct of my misses; and until that time repeat to me your promise of secrecy."	Но сначала загляните ко мне, быть может, мне понадобится сказать вам кое-что наедине, и потом я вас передам под надзор моим барышням, а до тех пор еще раз подтвердите свое обещание молчать.
I had done better to have instantly refused, but in truth I was beside the power of reasoning; did as I was bid; took my leave I know not how; and when I was forth again in the close, and the door had shut behind me, was glad to lean on a house wall and wipe my face.	Напрасно я не отказался сразу, но, говоря по правде, в ту минуту я соображал довольно туго и послушно повторил обещание. Как я с ним простился -- не помню, но когда я очутился на улице и за моей спиной захлопнулась дверь, я с облегчением прислонился к стене дома и отер лицо.
That horrid apparition (as I may call it) of Mr. Simon rang in my memory, as a sudden noise rings after it is over in the ear.	Мистер Саймон, этот, как мне казалось, страшный призрак, не выходил у меня из головы, подобно тому, как внезапный грохот еще долго отдается в ушах.
Tales of the man's father, of his falseness, of his manifold perpetual treacheries, rose before me from all that I had heard and read, and joined on with what I had just experienced of himself.	В памяти моей вставало все, что я слыхал и читал об отце Саймона, о нем самом, о его лживости и постоянных многочисленных предательствах, и все это перемешивалось с тем, что я сейчас испытал сам.
Each time it occurred to me, the ingenious foulness of that calumny he had proposed to nail upon my character startled me afresh.	Каждый раз, вспоминая о гнусной, ловко придуманной клевете, которой он хотел меня заклеймить, я вздрагивал от ужаса.
The case of the man upon the gibbet by Leith Walk appeared scarce distinguishable from that I was now to consider as my own.	Преступление человека на виселице у Лит-Уокской дороги мало чем отличалось от того, что теперь навязывали мне.
To rob a child of so little more than nothing was certainly a paltry enterprise for two grown men; but my own tale, as it was to be represented in a court by Simon Fraser, appeared a fair second in every possible point of view of sordidness and cowardice.	Разумеется, подлое дело свершили эти двое взрослых мужчин, отняв у ребенка какие-то жалкие гроши, но ведь и мои поступки в том виде, как их намерен представить на суде Саймон Фрэзер, выглядят не менее подлыми и возмутительными.
The voices of two of Prestongrange's liveried men upon his doorstep recalled me to myself.	Меня заставили очнуться голоса двух слуг в ливреях; они разговаривали у дверей Престонгрэнджа.
"Ha'e," said the one, "this billet as fast as ye can link to the captain."	-- Держи-ка записку, -- сказал один, -- и мчись что есть духу к капитану.
"Is that for the cateran back again?" asked the other.	-- Опять притащат сюда этого разбойника? -спросил другой.
"It would seem sae," returned the first. "Him and Simon are seeking him."	-- Да, видно так, -- сказал первый. -- Хозяину и Саймону он спешно понадобился.

"I think Prestongrange is gane gyte," says the second. "He'll have James More in bed with him next."

-- Наш Престонгрэндж вроде бы малость свихнулся, -- сказал второй. -- Скоро он этого Джемса Мора насовсем у себя оставит.