Катрин Блюм - [56]

И с этими словами Франсуа показал мэру лежащие у него на ладони пыж и расплющенную пулю. Мэр вспомнил, что говорил один из жандармов, и сказал:

— Вы видите, господа, что пыж фетровый, а пуля, хотя она и сплющилась, помечена крестиком.

— Черт возьми, конечно! — сказал Франсуа. — Ведь это пыжи Бернара, а пули он пометил сегодня утром!

— Что он говорит, Боже мой! — воскликнул дядюшка Гийом, вынимая трубку, которая от волнения чуть не выпала у него изо рта.

— Но он потерял ружье! — воскликнула Катрин.

— Вот чего я боялся! — пробормотал Матье, притворяясь огорченным. — Бедный мсье Бернар!

— Но признаете ли вы, наконец, что выстрел был сделан из ружья Бернара? — спросил мэр.

— Конечно, признаю, — ответил Франсуа. — Выстрел был сделан из ружья мсье Бернара, это — пуля мсье Бернара, это — пыжи мсье Бернара, но все это еще не доказывает, что выстрел сделал именно мсье Бернар!

— О! — прошептал Матье. — Неужели у него возникнут сомнения?

— Как я уже вам говорил, мсье Бернар был в ярости: он топал ногами, вырвал мох, а когда мсье Шолле направился к источнику, последовал за ним до самого подножия дуба; он прицелился, но неожиданно изменил свое намерение, сделал несколько шагов назад и бросил ружье на землю. Следы, оставшиеся на земле, доказывают, что курок был взведен и ружье было на прицеле. Затем он убежал.

— О, милостивый Господи! — воскликнула матушка Ватрен. — Еще существуют чудеса!

— А что я вам говорил, мсье мэр?

— Замолчи, Бернар, — сказал дядюшка Гийом. — Пусть говорит Франсуа: разве ты не видишь, что борзая напала на след?

— О! О! — прошептал Матье. — Это становится серьезным!

— Тогда, — продолжал Франсуа, — появился другой.

— Кто это другой? — спросил мсье Рэзэн.

— О, этого я не знаю, — сказал Франсуа, подмигнув Бернару, — это был другой — вот все, что мне удалось узнать.

— Уф! — облегченно вздохнул Матье.

— Он поднял ружье, встал на одно колено, что доказывает, что он не такой хороший стрелок, как Бернар, и выстрелил. Тогда, как я уже и говорил, мсье Шолле упал.

— Но зачем этому другому потребовалось убивать мсье Шолле? — удивился мэр.

— Об этом я ничего не знаю, вероятно, для того, чтобы его обокрасть. — А откуда он узнал, что у него есть деньги?

— Разве я не говорил вам, что Парижанин уронил свой кошелек около шалаша, где матушка Теллье держит вино? Я не удивлюсь, если узнаю, что убийца спрятался там и все видел. Я нашёл след человека, который лежал на животе, приподнявшись на локте.

— Но разве мсье Шолле обокрали? — спросил Гийом.

— Я думаю, что да. У него взяли ни больше ни меньше, как двести луи!

— Прости меня, дорогой Бернар, — сказал дядюшка Гийом, — я не знал, что Парижанина обворовали, когда спрашивал, ты ли стрелял в него!

— Спасибо, батюшка! — ответил Бернар.

— Так кто же был этот вор? — спросил мэр.

— Я уже сказал вам, что не знаю. Единственное, что я могу сказать: убегая с места происшествия, он провалился в нору кролика и вывихнул левую ногу, чем и выдал себя!

— О, дьявол, — прошептал Матье, чувствуя, как волосы на его голове становятся дыбом.

— Ну, это уже слишком! — воскликнул мэр. — Откуда ты знаешь, что он вывихнул ногу?

— А, хитрец! — сказал Франсуа. — Все тридцать шагов отпечатались, а потом правый отпечаток стал глубже левого, значит тот, кто оставил эти следы, начал хромать. Следовательно, он вывихнул левую ногу, и когда наступал на нее, это причиняло ему боль, — объяснил он.

— О! — прошептал Матье.

— Вот почему ему не удалось спастись, вернее, если бы ему удалось спастись, то в этот час он уже был бы в пяти-шести лье отсюда; но для этого ему бы пришлось идти очень быстро, а он не может. Поэтому он зарыл украденные деньги в зарослях у подножия березы, недалеко отсюда, — продолжал Франсуа.

Матье, вновь вытерев лоб рукавом, переступил одной ногой через подоконник открытого окна.

— А потом куда он пошел? — спросил мэр.

— А потом он вышел на большую дорогу, а так как она вымощена, то его и след простыл! — А деньги?

— О, это золото, мсье мэр, монеты достоинством в двадцать и сорок франков.

— Вы не принесли его с собой как вещественное доказательство?

— Уф! — сказал Франсуа. — Я поостерегся это сделать, ведь ворованное золото жжет руки! — И он подул на пальцы, словно он действительно обжегся.

— И что же? — спросил мэр.

— Тогда я сказал себе: «Лучше сходить туда с представителями закона, и так как вор не подозревает, что мы знаем о существовании тайника, то мы найдем клад».

— Ты ошибаешься, — сказал Матье, переставляя вторую ногу через подоконник, — вы его не найдете! — И он исчез в темноте.

Кроме Франсуа, никто не заметил его ухода.

— Это все, мой друг? — осведомился мэр.

— Черт возьми, кажется, почти все, мсье Рэзэн, — ответил Франсуа.

— Прекрасно, суд учтет ваши замечания. Но так как вы ни кого не назвали и все ваши доводы основаны на предположении,

Бернар продолжает обвиняться в преступлении.

— По этому поводу я ничего не говорю, — возразил Франсуа.

— Так что я очень сожалею, мсье Гийом, я очень сожалею, мадам Ватрен, но Бернар должен быть отправлен в тюрьму!

— Хорошо, пусть будет так, мсье мэр, — сказал Гийом. — Жена, дай мне две рубашки и все то, что мне понадобится, чтобы я мог остаться в тюрьме с Бернаром.