Катон - [23]

Вполне понятно, что Марк Порций Катон никак не мог служить такому размалеванному истукану, поставленному на место богини, как мода. Более того, в своей ненависти ко всему ложному он ополчился на моду и все делал прямо противоположно ее законам. Другие, презрев эстетические каноны римлян, одевались в красное, Катон облачался в серое или черное; щеголи красовались в тонких материях и похвалялись большим количеством элементов туалета, Катон оборачивался грубой шерстяной тогой на голое тело; остальные громоздились на непомерно высокие, подобные актерским башмаки, Катон ходил босиком; они умащались благовонными аравийскими маслами, он лишь смывал пот; желторотые юнцы важничали, как триумфаторы, и норовили вставить в напыщенную речь греческие словечки, Катон держался просто и говорил на чистом языке своей Родины. Такие замашки Катона делали его странным в глазах товарищей и неполноценным в представлении тогдашних красавиц. Но Марк упорно держался избранной линии поведения и в ответ на насмешки расфуфыренных модников, количеством украшений приводящих в трепет прекрасных дам, говорил, что посчитал бы себя оскорбленным, если бы его уважали и любили не за личные достоинства, а за тряпки и побрякушки, которые может нацепить всякий отщепенец, будь он даже пуниец.

В своем противоборстве моде он достиг такой крайности, что его брат Цепион, считавшийся вполне пристойным молодым человеком, говорил: "Да, в сравнении с другими я действительно скромен и воздержан, но рядом с Катоном я кажусь себе ничуть не лучше Сиппия". Сиппий же в своем фетишизме достиг такой славы, что вызывал отвращение даже у проституток.

Но, будучи горд своей бескомпромиссной борьбой с извращенными вкусами порочного, как он считал, общества, Марк все же робел перед Эмилией и не мог предстать ей в протестующем облачении скандальной простоты. Пребывая в разладе с самим собою, он упустил время, и его золотую рыбку выловил другой рыбак, причем злейший враг Катона. К Эмилии посватался Квинт Цецилий Метелл Сципион Назика. Этот человек появился на свет в прославленном роду Корнелиев Сципионов Назик, но рано потерял родителей и был усыновлен другой аристократической, хотя и плебейской семьей Цецилиев Метеллов. Эти два рода всегда были врагами Порциев, точнее задиристые Порции являлись их врагами, кроме того, Марк с детства соперничал с Метеллом Сципионом в борьбе за лидерство среди сверстников. Когда же Метелл в своей аристократической неотразимости покорил сердце Эмилии и состоялась их помолвка, ненависть к нему Катона достигла размеров Этны и была так же горяча, как раскаленная лава в недрах этого вулкана. Однако ему следовало в первую очередь упрекать самого себя, что он и делал, горько досадуя на себя за свое промедление. Порою он находился в таком отчаянии, что готов был забыть Катоново достоинство, обрядиться в кричаще пестрый азиатский балахон, надушиться самыми ядовитыми маслами и пасть на колени перед возлюбленной, прося ее о пощаде. Но такое состояние у него случалось нечасто, в основном он переносил горе так, как и надлежало стоику.

Видимо, у Фортуны тоже иногда просыпается совесть, и в минуты просветления она не чужда справедливости. Своенравная богиня, за чьей прихотью, затаив дыхание, следят миллионы людей, чьей милости вымаливают миллионы честолюбцев, взмахнула магическим жезлом и помутила разум Метелла Сципиона. Он вдруг объявил, что Эмилия недостаточно хороша для такого великого человека, каким он собирался стать, и расторгнул помолвку, бросив несчастную девушку в слезах и недоумении. Конкретных причин этого разрыва в свете не знали, и сплетники пустили по городу лавину всевозможных слухов и домыслов. Злорадный шепот отвратил от Эмилии других женихов, лишь Катон, незыблемый в любви, как и в своих убеждениях, остался верен ей. В оценке людей и событий он привык руководствоваться собственным разумом, а не пересудами раззолоченных обывателей, потому разразившийся на Палатине скандал ничего не убавил в его мнении об Эмилии, зато дал надежду ему самому. Она попала в неприятное положение, и он получил ожидавшийся много лет шанс вызволить ее из беды.

Катон решил сделать Эмилии предложение, рассудив, что, если она его примет, это принесет им счастье, а если откажет, то сам факт его обращения по-правит ее репутацию. Питаемый столь благими побуждениями он отправился навстречу судьбе.

Вышло так, что он нашел Эмилию как раз там, где много лет назад увидел ее впервые. Это показалось ему добрым знаком небес и добавило смелости. Он окликнул ее, подошел к ней твердым шагом и сказал:

- Эмилия, ты помнишь, как вот на этом самом месте когда-то очень давно один задиристый мальчишка с размаха налетел на тебя?

- И потом нахально не хотел выпускать меня из своих объятий? - засветившись скрытой улыбкой, уточнила она.

- Да-да! - обрадовался Марк этому общему воспоминанию. Даже слово "нахально" показалось ему ласкательным.

- Нет, не помню, - скептически посмотрев на него, заявила она и решительно пошла дальше.

- Как же так? - опешил он и снова догнал ее.

- А вот так. Глупый мальчишка заставил меня забыть об этом.