Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога. - [2]

1977), посвященная неизвестным представителям русской межреволюционной эмиграции.

Раскрывая глобальные темы, А. Тамборра остается непревзойденным мастером «малых», биографических форм, в чем, безусловно, сказывается искусство скрупулезного исследователя и архивиста. При этом показательно и необыкновенно притягательно с исторической точки зрения, что Тамборра «реставрирует» и заново открывает имена исторических «аутсайдеров», людей, которые при взгляде со «столбовой дороги» истории не сыграли никакой примечательной роли, но которые были движимы своими уникальными, порой яростными и утопическими, идеями и превращали свою жизнь в донкихотскую драму. Сербский католический священник, ставший протестантом, Людовит Вуличевич, апологет «сербизма» и либерального «панхристианства», русский католический священник, монах-варнавит граф Григорий Шувалов, Степан Джунковский, также русский католический священник, выдающийся миссионер, в конце жизни вернувшийся в православие, и, наконец, еще один русский католик — Владимир Забугин, признанный знаток итальянского Ренессанса, блистательный церковный публицист, музыкант и музыковед. Жизненные пути, идеи этих и многих других, признанных и непризнанных подвижников идеи церковного воссоединения, полемистов и примирителей, великих христианских романтиков, собранные в единое повествование А. Тамборрой в его книге Католическая церковь и русское православие, образуют живую ткань истории. Эта воплощенная в идеях, событиях и биографиях историческая полифония вновь свидетельствует о многовариантности происходящего, о неизменном присутствии множества выборов и условности мейнстрима истории, возведенного в канон.

Хронологически исследование А. Тамборры лишь в заключении затрагивает важнейшие события II Ватиканского собора. И в этом, несомненно, видится концептуальный выбор автора. Однако для русского издания мы сочли необходимым продолжить историческое повествование и осветить последние десятилетия XX века, прошедшие со времени Собора, в контексте православно-католических отношений. Надеемся, что здесь не возникнет противоречия замыслу автора, тем более что оригинальный подзаголовок работы Тамборры обещает рассмотреть историю двух веков «противостояния и диалога» «до наших дней». Завершающая актуализация этой драматической истории была предпринята также итальянцем, священником Стефано Каприо, более 13 лет проработавшим в постперестроечной России и бывшим непосредственным свидетелем многих описываемых им событий.

Предлагая книгу А. Тамборры Католическая церковь и русское православие русскому читателю и невольно задаваясь вопросом актуальности этой темы для сегодняшней религиозной и культурной ситуации в России, хотелось бы лишь напомнить два афоризма, два тонких герменевтических ключа к прочтению истории, сформулированных блистательным русским историком В. О. Ключевским: «История не учительница, а надзирательница, magistra vitae, она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков» и «В школе надо повторять уроки, чтобы хорошо помнить их; в жизни надо хорошо помнить ошибки, чтобы не повторять их». Но не только об уроках и ошибках, но и о чем-то еще более значительном, но находящемся за гранью истории, можно задуматься по прочтении книги А. Тамборры. Собственно, о том, что хотел сказать папа Иоанн Павел II в цитате, приведенной нами в самом начале предисловия. Можно заново попробовать переосмыслить парадокс разделенного христианства: сами разделения противоречат изначальному замыслу Основателя Церкви, но они действительно являют исторический путь церкви, раскрывающий вопреки своеволию и косности человеческих деяний несказанное богатство христианской истины на пути к единству. При одном непременном условии, на которое обращает наше внимание сам итальянский историк в завершение своей работы: «Окончательный вывод, лежащий в основе всех экуменических устремлений, таков: не следует смешивать поиск единства с желанием собрать, объединить христианские силы, и точно так же всегда следует твердо помнить о том, что христианское единство — это в первую очередь благо, или «дар», духовной природы».

Алексей Юдин

Введение

Вот уже почти тысячу лет всех, кто действительно ощущает себя христианами, мучает вопрос: почему мы разделены, хотя евангельский завет «Да будут все едино» несомненно является категорическим императивом?

Вопрос этот с сожалением стали задавать сразу после схизмы Михаила Керулария 1054 года, который ознаменовавшей действительное начало разделения католического Запада и православного Востока. Память о все чаще переходивших в светскую сферу взаимоотношениях, которую Фридрих Энгельс считал грузом, доставшимся от предыдущих поколений, ложится тяжелым бременем на живущих ныне и передается потомкам, нисколько не благоприятствуя облегчению примирительного диалога, свободного от предрассудков и недомолвок. И все же ничто не смогло ослабить — ни на Востоке, ни на Западе — понимания глубокого единства христианского мира. Так что, несмотря на всю полемику, включая и богословско-вероучительные споры, которые лишь обострялись политическими противоречиями, национально-культурными различиями, да и просто неодинаковостью мировоззрения, «возвращение» к потерянному единству оставалось для всех целью, к которой необходимо было стремиться.