Катилинарии. Пеплум. Топливо - [64]
– Сколько времени у вас ушло на то, чтобы очистить любимую от лавы, не повредив ей?
– Четыре минуты.
– Четыре минуты! В мое время понадобилось бы четыре месяца!
– Слово «прогресс» не всегда бессмысленно. Зачастую на место ушедшей в прошлое профессии приходят высокие технологии. Археология была упразднена в двадцать втором веке – понятно почему, – за пятьдесят лет до изобретения лаворастворителя. Как следует из его названия, это вещество действует на застывшую лаву так же, как крем для депиляции на волоски на женских ногах.
– Потрясающе. И оно не повреждает хрупкие обломки и изящную мозаику?
– Не более, чем крем нежную кожу. Более того, лаворастворитель не оставляет никаких следов: он испаряется сразу, как только растворится лава.
– Замечательное изобретение.
– Есть одно но. После его применения гору Фудзи пришлось заменить муляжом. И все из-за того, что японцы вбили себе в голову, что их священный вулкан невозможно разрушить, и вознамерились доказать это с помощью науки! Через четыре минуты от Фудзи остался лишь песочный куличик. Японцам пришлось закупить миллиард тонн лавы у бывшей Исландии, чтобы восстановить свой национальный символ.
– Национальный? Я думала, этих понятий больше не существует.
– Японцы стали левантийцами позднее остальных стран.
– А китайцы?
– Китайцы уже составляли девяносто процентов населения Леванта. Им было проще поставить знак равенства между понятиями «китаец» и «левантиец». Их гордость от этого не пострадала. Но вернемся к моей возлюбленной.
– Четырехминутная чистка и затем…
– И затем встреча. Через девятнадцать лет после того, как я начал мечтать о ней, мне было даровано увидеть ту, которой я посвятил жизнь. Безумная любовь рождается из деяний во имя веры. Как вы думаете, какие мысли роились в моей разумной голове в ту ночь, когда мне исполнилось семнадцать? Примерно такие: «Я люблю ее, и мне нет дела до нынешней логики, потому что я люблю ее, единственную в своем роде, я буду лгать всему миру, одним из хозяев которого стану, потому что я люблю ее, я затею самую невероятную авантюру в истории; я добьюсь своего, только если мое поведение сочтут разумным – иначе говоря, у меня один шанс из десяти тысяч на успех, но я люблю ее, а она мертва, и разве у меня есть выбор?
– «Я люблю ее, а она мертва…» Это классика.
– Потому-то моя история так прекрасна. Я пережил приключение, прекраснее которого не было на свете, – живые воскресили мертвых. Причем не в переносном смысле, которым довольствовались бы любители прошлого, но самое настоящее воскрешение того, кого потерял.
– Лазарь…
– Нет. Оставим в покое теологические беседы: я не Сын Божий, я человек. Даже если я в чем-то его превзошел, я скорее сравниваю себя с Орфеем.
– Орфеем, который мог обернуться.
– Только этого не хватало после стольких трудов!
– И вот вы впервые на него взглянули…
– Как же он был красив, город, который я любил. Гораздо красивее, чем в вашу эпоху, когда эти недотепы археологи столько с него соскоблили! Он предстал предо мной в первозданном виде, точно саламандра, вышедшая из огня, свежим, словно только что умытым водой. Казалось, после извержения даже воздух застыл. Мой восхитительный город дышал неведомой нам жизнью и радостью. Я часами мог бы говорить о его архитектуре, но так и не сумел бы рассказать о ее чудесах, ибо она не отличалась ни совершенством, ни величием, зато была воплощением изящества, а изящество словами не опишешь. Самым прекрасным в этом городе были его глаза.
– Глаза?
– Бесчисленные фрески, от которых захватывало дух, которые приковывали взгляд. Буколические пейзажи, загадочно улыбающиеся женщины, закутанные в складчатые одежды, грациозные пугливые животные, эротические сцены, проникнутые утонченной нежностью, невиданные роскошные цветы…
– Гляньте-ка на этого демиурга в лирическом припадке!
– Дикарка!
– Не могла удержаться. Когда слышу, как кровавый убийца говорит о цветочках, так и тянет съязвить.
– Перестаньте! Горстка богатых разложившихся римлян, к тому же живших две с половиной тысячи лет назад, – кому их жаль?
– Наверное, другим римлянам, тоже жившим две с половиной тысячи лет назад.
– И что с того? Они мертвы.
– Так было не всегда.
– Скажете тоже! Знаете, подобные темы требуют реалистического подхода. Когда я слышу, как некоторые современные дамы сокрушаются о судьбе Марии-Антуанетты, я говорю им, что в любом случае сегодня ее бы уже не было в живых. Это, наверное, немного цинично…
– Скорее банально.
– Ваше мнение меня не заботит. Лично я считаю, что совершил выдающийся поступок. Я создал шедевр.
– Тем лучше для вас.
– Что может быть прекраснее, чем спуститься за Эвридикой в преисподнюю?
– Орфей не убивал тысячи людей, чтобы туда добраться.
– Орфей был безответственным типом. Он не достиг цели. В отличие от меня.
– Не понимаю, как массовое убийство можно считать ответственным поступком.
– Если бы вы жили в двадцать втором веке, вы бы это поняли.
– Надо же. А я думала, что вы осуждаете уничтожение Юга.
– В семнадцать лет я его глубоко осуждал. Но, став членом правительства, я осуждаю меньше. Помпеи – это сокровище, но я не уверен, что к ним можно было приравнять остальной Юг.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Любить так, чтобы ради любви пойти на преступление, – разве такого не может быть? А любить так, чтобы обречь на муки или даже лишить жизни любимого человека, лишь бы он больше никогда никому не принадлежал, – такое часто случается?Романы Амели Нотомб «Преступление» и «Ртуть» – блестящий опыт проникновения в тайные уголки человеческой души. Это истории преступлений, порожденных темными разрушительными страстями, истории великой любви, несущей смерть.
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
По условиям пари их беззаботный курортный роман должен продлится ровно семь дней. Много это или мало? Время покажет. А мы посмотрим, смогут ли эти двое придерживаться первоначального плана. Она не боится морских глубин и высоких волн, поэтому все зовут ее Русалкой. А он… может, он — прекрасный принц? Ну нет, на принца не похож, да и недолюбливает она принцев. Ей больше по душе пираты, правда, этот слишком стильный и приглаженный. Гламурный пират. А что, очень ему подходит…
Это последний учебный год для Лондон, и ей осталось закрыть только один предмет. Только вот она не ожидала, что её последним заданием будет влюбиться. «Сообщество 224» имеет репутацию назначения самых уникальных проектов семестра. Когда Лондон Джеймс и Бью Андерсон записались в этот класс, они не имели ни малейшего представления о том, что им придётся провести вместе ни много ни мало весь семестр, работая над своей итоговой оценкой. Профессор Гарсия даёт им задание провести исследование о популярном реалити-шоу «Совпадения любви» — шоу о незнакомцах, влюбляющихся друг в друга после нескольких свиданий.
Когда я впервые увидела Уилла Монро, я приняла его за типичного придурка из Лос-Анджелеса - слишком красивый, слишком богатый, слишком любит свои пробиотические смузи из капусты. В следующий раз, столкнувшись с ним на родительском собрании его дочери (я - учитель, он - родитель), я заметила его стальные серые глаза, твёрдую грудь под накрахмаленной белой рубашкой и его предположительно свободный безымянный палец. И все, я попалась на крючок. Если бы мы были героями фильма, он бы соблазнил меня и взял прямо там, на столе директора.
Он - беспринципный, отравленный деньгами и властью мужчина. Она - слишком наивная, безмерно доверяющая людям девушка. Два разных человека, с разной жизнью, ...и одним будущем. Одна встреча, два молчаливо брошенных друг на друга взгляда, и повернувшийся мир для двоих. Противостояние невинности и искушённости? Да. Вопрос только в том, кто победит? .
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Знаменитый писатель, давно ставший светским львом и переставший писать, сатанист-подкаблучник, работающий на мебельной фабрике, напористый нувориш, скакнувший от темных делишек к высшей власти, поп-певица – ревностная католичка, болгарский шеф-повар – гипнотизер и даже советские спортсмены, в прямом смысле слова ушедшие в подполье. Что может объединить этих разнородных персонажей? Только неуемная и язвительная фантазия Амманити – одного из лучших современных писателей Европы. И, конечно, Италия эпохи Берлускони, в которой действительность порой обгоняет самую злую сатиру.
Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…
«Мир глазами Гарпа» — лучший роман Джона Ирвинга, удостоенный национальной премии. Главный его герой — талантливый писатель, произведения которого, реалистичные и абсурдные, вплетены в ткань романа, что делает повествование ярким и увлекательным. Сам автор точнее всего определил отношение будущих читателей к книге: «Она, возможно, вызовет порой улыбку даже у самого мрачного типа, однако разобьет немало чересчур нежных сердец».
Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.