Катерники - [2]
На берегу заплясали синие огоньки - это выбежали из землянки по тревоге люди с фонариками.
- Что случилось? - спросили Малякшина с высоты причала. Голос был ему знаком. Командир ТКА-15 и, кроме того, командир второго звена торпедных катеров Евгений Сергеевич Дмитров вообще никогда не повышал тона. Необходимости не было. Каждое его слово слышали и так.
Вахтенный «на растяжках» подхватился было рапортовать, но лейтенант остановил. Зыркая синим фонариком, он успел обо всем догадаться и сдержанно похвалил Малякшина:
- Добро!
Потом Дмитров спустился на катер в свою конуру-каютку, раскрыл справочную морскую книгу под названием: «Лоция Баренцева моря» и прочитал вслух:
- «…Губа Большая Волоковая, вследствие того, что имеет значительные глубины и открыта от норд-веста, малопригодна для якорной стоянки судов…»
В описании губы не содержалось ничего особенного, и Малякшин удивился: «Что он - салага?» Осенью сорок третьего года исполнялось три года его военной службы, а на действующем флоте каждый месяц не зря считается за три. Чтобы не обидеть командира катера, Андрей подтвердил, что ветер в аккурат с северо-запада, или, по-морскому, с норд-веста. Потому в Варангер-фиорде, верно, штормит.
- Если речку сдавить меж камней, что будет? - терпеливо спросил лейтенант.
- Стремнина…
- Точно. Теперь гляди на карту…
Губа Большая Волоковая, зажатая меж высоких утесов, отделяла полуостров Рыбачий от полуострова Среднего и походила на большую воронку. Андрей догадался, что в губе тяга усиливается, все равно как в печной трубе.
- Шторма нет, - кивнул лейтенант Дмитров. - Правильно понял. И к вечеру назначен боевой поход.
Между прочим, это означало, что отдохнуть после вахты Андрею Малякшину не придется. По специальности он был мотористом, а двигателям торпедного катера полагалась профилактика после каждых двадцати пяти часов работы. Три мотора ГАМ-34 (конструкции Александра Микулина) едва размещались в тесном отсеке. По двенадцать цилиндров было у каждого двигателя, которые растопырились по шесть в разные стороны набекрень. Между наклонными цилиндрами получились углубления вроде лежанок. На горячем моторе было удобно сушить походную робу либо отогреться замерзшему человеку.
Эти двигатели любили скорость. На полных оборотах корма у катера оседала, позади, метрах в пятидесяти, поднимался выше мачты снежно-белый горбыль из перемятой воды, а встречная волна, вдребезги расшибаясь о корпус, отлетала горько-соленым ливнем.
Двигатели были авиационными. Они привыкли крутить пропеллеры и не знали заднего хода. А катеру на воде без умения пятиться не обойтись. Пришлось к каждому мотору приспособить «муфту» с зубчатой передачей. Тяжелый рычаг сдвигал шестерни, и те начинали вращать гребной вал в обратную сторону. И еще двигатели уродились громкими. В воздухе их шум разлетался во все стороны. А торпедным катерам громкость порой мешала. Катера должны уметь не только нестись на полном ходу, а также потихоньку подкрадываться. Тогда грохочущий выхлоп моторов направили по трубам под воду. Забортная вода, обнимая, глушила газы. И газы смирялись, только лишь булькая пузырьками.
- Что мы имеем? - подвел итоги профилактического осмотра старшина первой статьи Александр Иванов. - На третьем цилиндре левого мотора следует заменить пружину клапана.
- Сущая пустяковина, кто понимает, - пошутил один из краснофлотцев по прозвищу Нытик.
- Кто-нибудь понимает, - насмешливо отозвался командир отделения Рязанов. - Но не тот, кто терпит на своем посту грязь.
