Катастрофа. Том II - [40]

Устройство электромагнитов во многих малокультурных странах наталкивалось на отчаянное сопротивление местного населения. Туземцы, измученные, изголодавшиеся, впавшие в крайнюю нищету, с фаталистической покорностью року относились к непрекращающимся налетам крылатых чудовищ, которых боготворили и которым строили храмы, большей частью разрушаемые самими же зоотаврами. В устройстве электромагнитов, сущности которых они не понимали, они видели только кощунственный вызов новым божествам, глухо волновались и делали все возможное, чтобы сорвать предпринятые работы. Несмотря на установленную высокую заработную плату, туземцы большей частью упорно отказывались наниматься на работу, и подрядчикам приходилось выписывать тысячи рабочих из более культурных пунктов. В некоторых местах, как напр. в Тибете, Шанхае и Бомбее, дело дошло до кровавых столкновений между населением и пришлыми рабочими.

Разумеется, противодействие туземцев было в конце концов сломлено, и уже к концу 1988 года над Азией, Африкой и Океанией была раскинута сеть магнитных полей.

«Вступая в новый 1989 год, — писал в номере от первого января лондонский «Times», — мы с глубоким удовлетворением можем отметить великую победу человеческого гения: ценой неслыханного напряжения всех сил нам удалось окончательно изгнать зоотавров, этих страшных врагов, которые грозили погубить человечество вместе со всей его многовековой культурой. И оглядываясь на недавно пережитые тяжкие испытания, мы с гордостью можем воскликнуть: слава науке, которая ярким светочем озаряет исторические пути человечества! Слава человеческому гению!»

ХХVI.

2 мая 1989 года весь мир торжественно праздновал первую годовщину избавления от зоотавров.

Париж, Лондон, Нью-Йорк, Берлин, Петербург, Рим, Мадрид, Берн, Стокгольм, Христиания, Копенгаген, Пекин, Токио, Константинополь, Буэнос-Айрес, Калькутта, Сидней, тысячи других крупных и мелких городов с утра украсились флагами и цветочными арками. Везде возвышались богато декорированные цветами эстрады для музыкантов и ораторов. Фабрики, заводы, банки и конторы, магазины и правительственные учреждения, точно так же, как и школы, были закрыты. Школьникам были розданы книги с подробным описанием борьбы и победы над зоотаврами. На тысячах экранов демонстрировались наиболее яркие эпизоды этой борьбы. Толпы празднично одетого и празднично настроенного народа переливались по улицам и площадям.

К этому знаменательному дню было приурочено торжественное открытие в целом ряде городов памятников Жану Грандидье. Оно должно было состояться во всех пунктах земного шара одновременно, по радио из Парижа.

Над сооружением памятников работала целая армия лучших скульптуров. Каждая страна, каждый город стремились превзойти все другие. Это было мировое соревнование. Газеты обоих полушарий страстно обсуждали вопрос, какой из памятников окажется достойнее «спасителя человечества». В Америке и Англии заключались многомиллионные пари. Нью-йоркский «World» выражал уверенность, что рекорд будет побит его родным городом и изо дня в день в восторженных выражениях описывал воздвигаемую на берегу Гудзонова залива гигантскую гранитную скалу с возвышающейся на ней, отлитой из чистого золота, фигурой Грандидье. «Наша пресловутая статуя Свободы, — писала газета, — кажется жалкой детской игрушкой по сравнению с этим грандиозным монументом».

Англичане не хотели отстать от американцев и воздвигли на Трафальгарской площади в Лондоне огромную, в 90 метров высоты, колонну из каррарского мрамора, на которой возвышалась серебряная статуя Грандидье; ночью она испускала такой яркий свет, что не только освещала весь город, но могла служить маяком для пароходов в Ла-Манше.

Берлинский памятник тоже поражал своими колоссальными размерами, и в этом отношении немцы успешно конкурировали с американцами. На гигантском, украшенном символическими фигурами бронзовом цоколе, который занимал значительную часть площади перед рейхстагом, возвышалась не менее гигантская фигура Грандидье, в туловище которого был устроен небольшой музей, относящийся к истории борьбы с зоотаврами.

Газеты всего мира были переполнены детальными описаниями воздвигаемых на их родине памятников; одна только французская печать хранила интриговавшее всех молчание: комитет по сооружению памятника в Париже настоял, чтобы газеты до поры до времени ничего не писали о ходе работ.

В знаменательный день 2 мая, около полудня, на площади Согласия, на которой воздвигнут был памятник, — так как именно над ней поражен был первый зоотавр, — скопление народа было так велико, что, казалось, тут собрался весь Париж.

Окна, балконы, даже крыши окружающих площадь домов были сплошь усеяны любопытными.

Ровно в 12 часов с Венсеннского форта прогремел сигнальный пушечный выстрел. С реставрированной Эйфелевой башни пущен был во все концы мира радио об открытии памятников.

В ту же минуту полотна, скрывавшие памятник, упали, и площадь Согласия огласилась восторженными аплодисментами и криками «ура», которые гулко перекатывались по соседним улицам и в течение некоторого времени совершенно заглушали десятки одновременно заигравших оркестров.