Катастрофа. Том II - [39]

Газеты наперебой предлагали тысячи способов чествования его памяти. Между прочим, нью-йоркский «World» предложил, чтобы ежегодно, в час и минуту его кончины, а именно в 10 минут первого ночи, все человечество, по данным световым сигналам, хранило в течение 2 минут абсолютное молчание: мгновенно должны были прекратиться разговоры, музыка, игра артистов в театрах, шум экипажей на улицах, грохот поездов на железных дорогах. Предложение это впоследствии было принято международной комиссией чествования памяти Грандидье.

Одновременно в целом ряде газет открылась подписка на сооружение в разных пунктах земного шара памятников «спасителю человечества».

Парижане с нервной поспешностью стали перебираться наверх. Старое, разоренное пепелище отстраивалось с лихорадочной энергией. Недели две спустя внизу почти никого уж не оставалось. Печально выглядели покинутые улицы и площади подземного Парижа, и грустно лило на них свой холодный свет никому уже теперь ненужное искусственное солнце.

В видах экономии труда и строительного материала, остовы домов разбирались и, в сложенном виде, подымались наверх. Люди собственными руками разоряли с таким трудом устроенное гнездо. Решено было оставить в неприкосновенном виде только площадь Согласия и две примыкавшие к ней улицы: они должны были остаться вечным памятником пережитого человечеством великого потрясения. Дворец Стефена был обращен в музей, в котором собрано было все, что имело отношение к борьбе с зоотаврами: докладные записки Гаррисона и Грандидье, планы подземных городов, чертежи, фотографические снимки наиболее драматических моментов из жизни подземного Парижа. Тут же, на площади Согласия, перед дворцом правительственных учреждений, решено было воздвигнуть два памятника: один — Гаррисону, который увел человечество под землю, другой — Грандидье, который дал ему возможность снова выбраться на свет Божий.

Прекратив налеты на Париж, зоотавры продолжали появляться в других пунктах земного шара. Даже французская провинция продолжала время от времени делаться жертвой их налетов, и население всей страны, кроме столицы, все еще жило под землей.

На специально созванном уже в надземном Париже совещании решено было раскинуть магнитные поля над Лионом, Лиллем, Страсбургом и Брестом, а впоследствии, если налеты зоотавров на Францию не прекратятся, и над некоторыми другими городами.

Уже в первых числах мая приступлено было к устройству гигантских электромагнитов в Англии, Германии, Италии, Испании, Швейцарии, Северной Америке и ряде других стран. Миллионы людей с горячей готовностью вносили посильные лепты в открытые повсюду «фонды спасения», и в сотнях пунктов земного шара дружно кипела работа. Телеграф то и дело приносил известия, что то в одном, то в другом месте начало функционировать магнитное поле и что попадавшие в сферу его действия зоотавры гибли один за другим.

Отдельные страны и города соперничали между собой, как если бы установлен был конкурс на быстроту и наиболее рациональное сооружение защитных электромагнитов. Американцы во что бы то ни стало хотели превзойти европейцев. В течение одного лишь дня, в одном только Нью-Йорке, по национальной подписке было собрано свыше трехсот миллионов долларов, которых хватило бы для целого десятка магнитных сетей огромной силы. Магнитное поле над Нью-Йорком охватывало площадь в сто с лишним квадратных километров, и местные газеты с гордостью отмечали, что американцы и в этом, как и во всем остальном, побили мировой рекорд.

В начале июня сотни миллионов людей в Европе и Америке уже покинули свои подземные обители и выбрались на поверхность. Зоотавры мало-помалу совершенно исчезли. Поскольку они изредка еще показывались, они ограничивались налетами на Китай, Индостан, Персию, Центральную Африку и, вообще, на страны малокультурные, где люди не решались бороться с ними, так как принимали их за грозных и мстительных богов, против которых всякая борьба и опасна и бесцельна.

На международном конгрессе, созванном в конце июня в Лондоне для налаживания международных отношений, расстроенных пережитыми за последние два года потрясениями, решено было, между прочим, раскинуть сеть магнитных полей и в тех странах, где их еще не было и которые, таким образом, оставались совершенно беспомощными в борьбе с зоотаврами. Представленные на конгрессе правительства ассигновали на это крупные суммы; открытая с той же целью в Европе и Америке подписка в несколько дней дала такие блестящие результаты, что, по выражению одной газеты, на собранные деньги можно было бы перебросить солидный золотой мост через Ла-Манш. Северо-Американский металлургический трест подписался было на 50 миллионов долларов, но, узнав, что конкурировавший с ним на мировом рынке англо-германский трест подписался на такую же сумму, поспешил прибавить еще 25 миллионов.

Немедленно были организованы мощные акционерные общества для устройства магнитных полей в Азии, Африке и на островах Океании. Многочисленная армия подрядчиков и инженеров бросилась в Пекин, Калькутту, Тегеран, к истокам Нила, на берег Слоновой кости: магнитные поля вполне оправдывали свое название и обладали огромной притягательной силой для всех жаждущих наживы.