Катастеризм - [43]

– Что у вас тут? – спросил приятный баритон.

Вряд ли это был сам доктор Оскольский – судя по возрасту, просто какой-то лаборант. У него были изумительно фигурные усы и пшеничные волосы – чуть светлее, чем у самого Дани, и не в пример аккуратнее уложенные. Белые кроссовки с мятно-голубыми шнурками идеально сочетались по цвету с халатом.

Мама и папа, мявшиеся в стороне, с надеждой обернулись.

Недоразумение решилось мгновенно. Даня продиктовал номер направления – и вот они уже сидят в полуофисе-полукабинете с тяжёлым деревянным столом у окна и взвивающимся к потолку прозрачным стеллажом, полным каких-то никелированных приспособлений.

При виде них мама едва заметно втянула голову в плечи.

– Если я верно понимаю, переписка велась с вами, – посмотрел на Даню лаборант.

– Да, и я привозил документы. По доверенности, ну и за себя – я же тоже участник программы.

– В будущем. – Он перевёл глаза на родителей. – Вы изучили материалы?

Те замялись – хотя всё они, конечно, читали и не раз.

– Там всё больше теория, – неловко ответила мама, – а мы в этом деле доверяем Даньке. Ой, то есть…

– Но инструкции мы прочитали. Всё взяли – от носков до смартов! – перебил папа.

– С носками-то трудностей как раз не будет, – лаборант сел за свой роскошный стол и воткнул клавиатуру. – Важно, чтобы вы понимали суть происходящего, так что я повторю. Активатор теломеразы – химическое вещество с непримечательным названием ТА-613, это уже четвёртое поколение подобных средств. Поставляется в таблетках, то есть процедура крайне лёгкая – ни операций, ни даже уколов. Мы надеемся, что в будущем принимать ТА-613 или его аналоги можно будет не просто амбулаторно, а дома, купив в аптеке. Тем не менее вас всё равно госпитализируют – чтобы пристально следить за состоянием. Активированную теломеразу можно снова подавить, но это происходит не мгновенно, да и нет уверенности, что этот тумблер, – использовал он термин доктора Шарпа, – полезно дёргать взад-вперёд, особенно у пациентов в возрасте. Мы предпочтём очень внимательный мониторинг. Который, скажу прямо, тоже будет испытанием для организма – одних анализов там сдавать немало, да и полежать в клинике придётся как минимум несколько месяцев. – Он развернул смарт, предлагая маме с папой подтвердить что-то отпечатками пальцев. – Таков уж ваш вклад в современную медицину.

Папа мазнул пальцем по экрану не глядя. Мама прокрутила текст наверх, свела брови читая, прищурилась, чуть пригнулась к смарту, ещё раз свайпнула, но через пару секунд покраснела и тоже приложила палец.

Даню ничего подписывать не попросили.

– Нужно понимать, что хоть в последние годы исследования рака шагнули вперёд, он по-прежнему остаётся очень серьёзной проблемой. – Лаборант говорил и одновременно набирал что-то на клавиатуре. – Беда в том, что раковые клетки – это клетки вашего же организма. Поэтому иммунитет их не замечает, поэтому и нам сложно их заметить. Не заберёшься же в каждую клетку! Я говорю вам об этом открыто. Тем не менее вся наша предварительная работа показывала блестящие результаты.

Папа как-то неловко потёр щёку и покосился на Даню. Вздохнул. Заговорить не решился.

Пришлось самому:

– То есть волноваться не о чем?

Лаборант наморщил фигурные усы:

– В медицине всегда есть о чём волноваться, и если кто-нибудь попытается убедить вас в обратном, это аферист и шарлатан. – Ухом Даня почувствовал, как папа неловко заёрзал на стуле. – Человеческое тело – слишком сложная конструкция. Оно может подвести любого, и гарантий нет. Но здесь, в «Плеядах», за вашими родителями будут очень внимательно следить, и в реальности куда вероятнее, что мы отыщем у них какую-нибудь болячку, которую в большом мире все пропустили бы.

Обращался он к Дане, будто это Даня – родитель, приведший детей на приём к терапевту, а те знай себе пускают слюни и возят пальцами по стеклу. Косые солнечные лучи, белые халаты, блестящий никель – всё это для них симпатичные игрушки, но стоит пригрозить, что сейчас начнутся уколы, как дети надуются, забьются в угол и наотрез откажутся выходить.

Но потом ты протянешь к ним руку – и они доверчиво за неё ухватятся, подставят палец под иглу и вытерпят боль за обещанную шоколадку.

Родители – это ведь те же дети, только хуже. Дети тоже ничего не смыслят в том узеньком проблеске времени, что называется «современностью», они тоже беззащитны, их тоже надо оберегать. Но с детьми хотя бы греешь себя мыслью, что чему-то их научишь, что-то передашь, что где-то там, впереди, их ждёт будущее – огромное и причудливое, как Кунсткамера.

А у родителей впереди только старость и смерть, на которые ты обязан будешь смотреть.

Лучше белые халаты. Лучше блестящий никель.

Блестящая возможность скататься в экспедицию с ними вместе – на равных.

– Нужно ещё подписать вот это, – снова протянул смарт лаборант. Папа снова тапнул не глядя, но мама вдруг поджала губы:

– Что это?

– Трудовой договор. Фиктивный, разумеется.

– Что?.. – растерялась мама. Лаборант настойчиво качнул смартом в её сторону:

– Вас не предупредили? К сожалению, мы не имеем права проводить исследования на случайных людях – только на сотрудниках «Плеяд». Поэтому формально мы трудоустроим вас стажёрами. Не волнуйтесь, это никак не повлияет на реальность – договор составлен так, что там даже ваши обязанности не описаны.