Катары - [6]

Отныне все теоретические новшества, пришедшие с Востока, будут восприниматься как подозрительные и неизменно осуждаться Римом и государями Западной Европы, а паломников, идущих с Балкан или из южной Германии и пришедших во Францию через фламандские земли и исповедующих манихейские взгляды, нередко станут посылать на костер. Один из первых смертных приговоров, о которых сохранились упоминания, был вынесен в 1077 году в Камбре, где манихей был обвинен в ереси и погиб на костре; полвека спустя, в 1114 году, в Суассоне толпа схватила нескольких узников, обвиненных в ереси, и сожгла их. Первый лангедокский костер запылал в Сен-Жиле[16], где был сожжен в 1126 году манихейский ересиарх Пьер де Брюи, прибывший из Малой Азии.

И все же в 1159 году, в момент восшествия на престол папы Александра III (он будет занимать папский престол до 1181 года), каждый из таких еретиков представлял собой особый случай. Разумеется, они были многочисленны, но их выступления оставались одиночными, пока еще не существовало никакой организованной манихейской «церкви» ни в северной Франции, где правил Людовик VII (с 1137 по 1180 год), ни в обширном и могущественном тулузском графстве, владениях решительного Раймонда V (правил с 1148 по 1194 год). Этот правитель объединил свои земли, заставил непокорных вассалов служить при дворе и правил, опираясь на тулузскую торговую буржуазию, для которой установил режим благоприятствования; он расширил свои владения, сделавшись сюзереном рода Тренкавель, правившего Альби, Нимом, Безье и Каркассоном.

Этот религиозный мир будет недолговечным. Начиная с 1148 года с Востока начали возвращаться побежденные крестоносцы, участвовавшие во II крестовом походе[17]; проходя по северной Италии, они встретили там первых еретиков (богомилов), и им не терпелось разделаться с этими «неверными» нового рода, к которым прибавились теперь другие еретики, вальденсы, последователи богатого лионца Пьера Вальдо или Вальденса (1141 — 1217), который с 1170 года проповедовал, призывая возвратиться к этике Евангелий (в 1173 году он заказал перевод на разговорный язык Евангелий, а также изречений Отцов Церкви), призывал к апостолической бедности[18].

Епископы юга Франции встревожились, и в 1163 году, на Турском соборе, в присутствии папы Александра III они решили принять суровые меры с целью положить конец ереси, которая распространялась в то время от Тулузы до Средиземного моря. Затем, два года спустя в 1165 году, они устроили в Ломбере[19] публичный диспут с участием южных прелатов и представителей катаров, преследуя при этом двойную цель: обличить последних как еретиков и подготовить выступление против этих манихеев, которые сами себя именовали boni homines («добрые люди») и не стеснялись теперь в открытую признавать себя Церковью. В самом деле, в 1167 году булгарский епископ Никетас, прозванный «папой» катаров, отправился из Константинополя в Лангедок для того, чтобы полуподпольно создавать там общины; он созвал собор катарских проповедников и епископов в Сен-Феликс-де-Карамане близ Тулузы с тем, чтобы определить основные положения культа, обряды и иерархию того, что представало уже не сектой, но Церковью, притязавшей на всемирность наподобие римской, хотя число ее прихожан (несколько тысяч или десятков тысяч) было пока невелико в сравнении с миллионами европейских католиков.

Законные власти, столкнувшись с такой дерзостью, должны были как-то на нее ответить. Раймонд V, граф Тулузский, подумывал о крестовом походе, в котором приняли бы участие два величайших монарха западно-христианского мира, то есть короли Франции (Людовик VII, 1137—1180) и Англии (Генрих II Плантагенет, 1154—1189); он не начинал к нему призывать, ожидая решения папы Александра III, однако тот предпочел сначала осведомиться о положении дел и отправил в Тулузу легата, кардинала Петра Сен-Хрисогонского, в сопровождении внушительной делегации, состоявшей из епископов и богословов. Кардинал, обнаружив немалое число еретиков, долженствующих подвергнуться гонениям, решил наказать одного в назидание прочим: он велел арестовать и прилюдно бичевать тулузского горожанина Пьера Морана, не скрывавшего своего расположения к еретикам, после чего отправил его в Святую землю[20], а сам вернулся в Рим отчитаться перед папой. Последний, как ни странно, не ответил на происходящее отлучением от Церкви, чего вполне можно было ожидать, а удовольствовался тем, что предоставил лангедокским епископам и графу Раймонду V Тулузскому самим улаживать проблему. Они же, должно быть, сознавая, насколько значительно это зарождающееся в тулузском графстве еретическое движение и насколько серьезные беспорядки может вызвать любая попытка борьбы с ним, предоставили ереси возможность распространяться по своим землям.

Совсем не так все происходило на севере Франции, где обосновались несколько еретических общин катарского направления. Там, неподалеку от Везеле, где в 1146 году святой Бернар собирал второй крестовый поход (против сарацин), некий Юг де Сен-Пьер, прибывший из Лангедока, основал в 1154 году тайное религиозное общество, привлекавшее к себе здешних жителей, жаждавших избавиться от опеки городских аббатов. В 1167 году местное церковное собрание приговорило к смертной казни семерых руководителей этого общества. Они были сожжены, что нисколько не помешало ереси и дальше распространяться по Ниверне и Бургундии. Но в этой части Франции два прочно укоренившихся монашеских ордена — старый каролингский клюнийский орден и более молодой цистерцианский (основанный святым Робером в 1098 году в Сито близ Дижона) — успешно противостояли распространению ереси, и мы увидим, что именно монаху-цистерцианцу Пьеру де Кастельно папа Иннокентий III сорок лет спустя поручит «огнем и мечом» истреблять катарские заблуждения.