Катары - [43]
Как только военные действия в Сент-Антонене закончились, Монфор обратился за советом к епископам Каркассона, Юзеса и Тулузы, сопровождавшим его войско; узнав их мнение, он, в согласии со своими рыцарями, решил взяться за истребление еретиков в городах и крепостях Ажене, то есть всей той области, которая размещается между двумя притоками Гаронны, Авейроном и Лотом, и главными городами которой в то время были Муассак (на Тарне), Каор (на Лоте) и Ажан (на Гаронне).
Мы шаг за шагом проследим, руководствуясь подробнейшим рассказом Пьера де Во-де-Серне, за продвижением крестоносцев Монфора по Ажене и Альбижуа, областям, где почти все местные сеньоры были вассалами графа Раймонда VI Тулузского, — проследим, начиная с того момента, как маленькое войско Монфора в начале июня 1212 года покинуло Сент-Антонен, и заканчивая взятием крестоносцами Ажана в сентябре того же года.
Итак, ранним утром того жаркого июня войско «благородного графа», покинув Сент-Антонен, тронулось в путь, направляясь к прекрасному городу Ажану, некогда принадлежавшему английскому королю Ричарду[84], который в 1196 году подарил его, как и всю область Ажене, своей сестре Жанне в качестве приданого, когда та стала женой графа Тулузского. Теперь, поскольку папа приказал Монфору вести борьбу с еретиками повсюду, где они находились, равно как и с их католическими сообщниками, долг крестоносцев, раз они не могли завладеть Тулузой, состоял в том, чтобы взять Ажан и, разумеется, те окрестные города, которые были собственностью Раймонда VI.
Первыми населенными пунктами, какие перешли в руки крестоносцев, были маленькие города Кайлюс и Монкюк по соседству с Сент-Антоненом, которые перепуганные жители отдали, не делая попыток сопротивляться; зато когда войска Монфора были в двух лье от Пенн д'Ажене[85], наваррский рыцарь, которому граф Тулузский поручил охранять город, Юг д'Альфаро, не дал себя запугать: он набрал в окрестностях четыреста наемников — ландскнехтов, продававших свои услуги любому сеньору, какой побольше заплатит, заперся вместе с ними в донжоне, сделав запас продовольствия и всего, что могло потребоваться для обороны города, и принялся ждать крестоносцев. Однако последние не сразу появились в Пенне, поскольку Монфор решил сначала отправиться в Ажан, чтобы убедиться в том, что город ему покорился. Как только с этим делом было покончено, граф вернулся к своему войску, чтобы начать осаду Пенна. Ранним воскресным утром 3 июня 1212 года он со своим войском подошел к городским укреплениям. Едва они спешились, как на крестоносцев, расставлявших вокруг города свои шатры, дождем посыпались стрелы и дротики. Все же за три дня они постепенно сумели войти в предместья Пенна и разместить там камнеметы, из которых намеревались обстреливать донжон, на что осажденные ответили тем, что установили свои боевые машины, чтобы обстреливать крестоносцев. Перестрелка продолжалась несколько дней подряд под жгучим июньским солнцем, но положение нисколько не менялось, потому что войска Монфора были малочисленны и не могли противостоять частым вылазкам, которые совершали осажденные рыцари. Мало-помалу осада превратилась в настоящую войну на истощение с непредсказуемым исходом, и крестоносцы, чей сорокадневный срок службы истекал, не предполагали его продлить. Монфор, которому сообщили о том, что на подходе подкрепление из Франции, просил и умолял воинов и сопровождавших их епископов остаться с ним до прибытия войск, но мольбы его остались тщетными. Первым ушел епископ Лаона, который, ссылаясь на нездоровье, покинул город вместе с набранными им войсками и вернулся в Муассак. Вскоре и другие епископы последовали его примеру.
И тогда парижский архидиакон Гильом взял на себя руководство операциями. Он велел подвести к стенам большой камнемет, способный стрелять очень крупными каменными ядрами, и артиллеристам при помощи этого орудия удалось в конце концов расшатать крепостные стены. В последующие несколько дней прибыло долгожданное подкрепление из северной Франции, которое привели аббат Сен-Реми из Реймса, еще один аббат из Суассона, декан Оссеррского собора и архидиакон Шалона; все они принялись усердно трудиться, готовясь к натиску на город и на донжон.
Осажденные начали подавать несомненные признаки бессилия и усталости: припасы их подошли к концу, и они выгнали из города остававшихся там женщин, детей и стариков, чтобы легче было прокормиться самим. И тогда «благородный граф» и впрямь проявил истинное благородство: он не стал убивать этих безобидных людей, которых не взяли в плен его солдаты и которых противник трусливо отдал ему на растерзание. Прошло еще несколько дней, и в конце концов, когда от усиленного обстрела городские стены разрушились и были повреждены даже комнаты и подземелья донжона, осажденные поняли, что долго им не продержаться. Их командиры знали законы войны: если Пенн д'Ажене будет взят штурмом, все они, штатские и военные, будут преданы мечу. Убедившись, наконец, в том, что на помощь графа Тулузского больше рассчитывать не приходится, предводители осажденных стали договариваться с Монфором об условиях достойной капитуляции, предлагая отдать город и донжон крестоносцам при условии, что их отпустят целыми и невредимыми, причем почетно — с оружием.
